— Я люблю вас, Кристиан!
Их губы встретились, и Элизабет закрыла глаза. Руки Кристиана ласкали плечи, бедра девушки, поворачивали ее слегка и касались ее груди. Элизабет чувствовала пробегающие от живота к голове темные волны. Наконец она оторвалась от него и, задыхаясь, прошептала:
— Позвольте мне уйти, Кристиан!
Он нежно поцеловал ее в лоб и тихо спросил:
— Вы придете завтра?
— Куда? Сюда?
— Конечно.
Готовая уступить, она сжалась, словно увидев ловушку:
— Нет, Кристиан… Я не смогу…
Зубы Кристиана заблестели на его загорелом лице. В тот момент, когда Элизабет этого менее всего ожидала, он рассмеялся. Она вздрогнула, нервы ее напряглись.
— Вы не сможете? — спросил он. — Тогда не будем больше говорить об этом!
Удивившись, она отступила. Он заметил ее волнение и продолжал более мягким тоном:
— Встретимся завтра у канатной дороги на Рошебрюн, в три часа. Покатаемся на лыжах вместе. В этом-то вы не можете отказать мне, Элизабет?
— А если я буду не одна?
— А вы устройте так, чтобы оторваться от ваших друзей.
— Хорошо, — сказала девушка.
Он взял ее руки, осмотрел их, словно это были драгоценные предметы, поцеловал их и проводил ее, полную восхищения, до самой двери.
На улице темнота и сильный мороз отрезвили ее. На небе сверкали звезды, снег на крышах казался голубым и золотистым перед освещенными окнами домов. Элизабет пересекла деревню, неся лыжи на плечах. Окна кондитерской сковало морозным узором. Было невозможно увидеть, что происходит внутри. Девушка встряхнула волосами, приставила лыжи к стене и прямо из ледяной мглы шагнула в тепло, наполненное запахами миндального крема, шумом разговоров и звоном ложечек. Сесиль сидела одна за круглым столиком.
— Вы давно меня ждете? — спросила Элизабет.
— Нет, мы только что вошли, — сказала Сесиль.
И добавила с заговорщической улыбкой:
— Мы тоже немного побегали.
Рядом с ней на столе валялись газеты и журналы.
— А где Глория? — спросила Элизабет.
— Она наводит красоту в туалете. Сегодня на горе было так здорово, и мы пожалели, что вас не было с нами.
Царственной походкой из туалета вышла Глория. Она села, подозвала официантку и заказала три чашки чая с лимоном.
— Нам надо торопиться, — сказала Элизабет. — Иначе мама начнет беспокоиться.
— Мадемуазель Пьелевен тоже будет беспокоиться, — сказала Глория с озабоченным видом.
— Сейчас мы им позвоним. Мне так хорошо здесь, — вздохнула Сесиль.
— Во всяком случае, тебе надо пойти причесаться. Если бы ты сейчас видела себя!
