— Вот и хорошо! — воскликнул он. — Угощайтесь. Осталось еще одно яйцо. Я отрежу вам ломтик ветчины…
Она поджарила яичницу и съела ее прямо со сковородки. Никогда еще она не пробовала такой вкусной пищи. Кристиан отодвинул тарелку и закурил, глядя на нее из-под полуприкрытых век.
— А вы, — спросил он наконец, — кто вы на самом деле, Элизабет? Чистокровная савойка?
— Нет, — ответила она.
— Тогда парижанка?
— Можно сказать и так. Большую часть моего детства я прожила в Париже.
— А ваши родители?
— Они из Коррезы. Там еще живет мой дедушка.
— Вы не жалеете о том, что уехали из Парижа?
— Ничуть! Да и жили-то мы там между сезонами.
— Почему ваши родители переехали в Межев?
— Из-за папиного здоровья.
— Ваш отец болен?
— Он был ранен в голову в 1916 году.
— А какая у вас мама? Такая же красивая, как и вы?
Глаза Элизабет заблестели:
— Что вы! Мама намного красивее меня. Она просто красавица. Если бы вы ее видели!
— Я очень надеюсь, что увижу ее, — сказал Кристиан с легкой улыбкой.
— Конечно, она уже не так молода.
— Сколько ей лет?
— Почти сорок.
— Это прекрасный возраст для женской красоты.
— Вы так считаете?
— Ну да, — сказал он. — Она расцветает перед увяданием.
Он сложил пальцы венчиком. Элизабет прошлась по сковородке кусочком хлеба и вздохнула:
— Может быть, я этого не замечаю…
— Значит, в детстве вы жили в Париже, — продолжил он. — Какая жалость! И чем же занимались ваши родители?
— Какой вы, однако, любопытный!
— Да, я очень любопытный, — подтвердил он, окинув ее пронизывающим взглядом.
— У них было одно торговое заведение.
— Это очень неопределенно. Какое?
— Кафе на бульваре Рошешуар.
— А! Позвольте я представлю себе обстановку. Кафе, до блеска начищенная стойка, лампы, шум улицы, клиенты, которые входят и выходят, любители игры в белот[4], сидящие в уголке, и вы, маленькая в фартучке, затерянная среди взрослых, все видящая, все слышащая, правильно?
— Абсолютно точно.
— У вас были подружки?
— Да, но только в школе. Я почти всегда была с няней. Позже, когда меня отправили в пансион…
— Вас отправили в пансион? В каком возрасте? Куда?
Он с такой настойчивостью задавал вопросы, что она воскликнула:
— Не стану же я рассказывать вам всю мою жизнь!
— Наоборот. Это необходимо. Всю вашу жизнь маленькой девочки, — сказал он.
— А когда, по-вашему, заканчивается моя жизнь маленькой девочки?
— Она еще не закончена, Элизабет. Итак, пансион…
— Он находился в Сент-Коломбе, в департаменте Лот, — сказала она. — Директриса была необыкновенная женщина!
