В начале декабря завершили работы и всей партией двинулись к таежному поселку, расположенному в 50-ти км от конца трассы. Шли двое суток по звериной тропе. Ночевали в охотничьей избушке. Несколько километров шли по льду реки. Наконец, пришли в поселок и разместились в избах.
Это был обычный поселок в Приуральской тайге, отстоящий от своих собратьев на сотни бездорожных километров. Раз в году приходит баржа, забирает пушнину (соболь и белку, добытые в начале зимы), оставляет продовольствие и конечно водку. Несколько десятков жителей составляют пеструю картину: председатель, мужик лет пятидесяти, с несколькими женами, живущими в отдельных избах (сам он жил с молодой женой). Молодой бывший солдат–туберкулезник с симпатичной женой и двумя детьми дошкольного возраста. Ханты–мансийцы, проживающие в русских избах. После месяца охоты остальное время в году живут как при коммунизме. Пьют, изредка убивают лося, бабы по дежурству ходят на ручей за рыбой. Из морды складывают судаков и налимов в мешок, приносят его и вытряхивают на дорогу, отгоняя собак. Кому нужно, тот берет рыбину. Ни школы, ни больницы, ни милиции.
Запомнился поход на день рождения к ханты–мансийцам. Неоднократно бывавший в этих местах рабочий, пригласил несколько человек, в том числе и меня, к своим, как он выразился, друзьям. Взяли водку. Брагу имели сами хозяева. Вошли в запущенную русскую избу. Первое, что бросилось в глаза, жена хозяина, женщина без определенного возраста в малице (комбинезон мехом вверх с завязками) и всклокоченными немытыми волосами. Сели за стол. Хозяева гостеприимно подают закуску: на измятом подносе сырое гнилое мясо. Несмотря на то, что мы после тайги ни чем не отличались от их обитателей, кушанье в горло не пошло. Хозяева решили исправить положение. На этом же подносе зажарили судака. То, что его не очистили, не распотрошили — ладно. Его даже не догадались перевернуть: половина сгорела, остальное осталось сырым. Закусывали мы тем, что было на нейтральной полосе.
Этим я не хочу сказать, что аборигены, стреляющие из ржавого ствола, прикрепленного веревкой к полену, и попадающие дробиной в глаз соболя, подлежат осуждению. Но как они, изуродованные водкой дети тайги, далеки от современной цивилизации, к которой все, особенно молодежь, стремятся.
В поселке мы простояли пару недель. Рабочие особенно бывшие заключенные дорвались до водки. Я занимался камеральными работами: приводил в порядок журналы.
