Я думаю, что Биль мог бы отлично зарекомендовать себя в Гарварде, если бы захотел. Правда, у него не было полезных связей, но если бы, он не так увлекался своим драматическим кружком и уделял столько же времени чему-нибудь другому, ну, например, работе в «Лампуне», если бы он хотел наладить отношения с людьми, с которыми я знакомил его и которым он обычно нравился, вполне возможно, что его бы избрали в клуб. Вся беда в том, что он не хотел беспокоиться, не хотел предпринимать никаких усилий в этом направлении. Так, когда Кэй Мотфорд пригласила его на бал в «Сомерсете» по случаю ее совершеннолетия, Биль отклонил приглашение. Отказом ответил он и на приглашение пойти к Брэдбери. В то время как все прямо-таки с ума сходили, стремясь попасть в какой-нибудь клуб, Биль попросту уклонялся от полезных встреч с полезными людьми. В общем, он никогда не стремился поступать так, как поступил бы каждый на его месте.
Биль заставил меня однажды сильно рассердиться. Это произошло на первом курсе, вскоре после того как Боджо Браун на встрече с Дартмутом вывихнул ногу. Ковыляя на костыле, Боджо добирался до футбольного поля и наблюдал за тренировкой; он понимал, что не успеет поправиться настолько, чтобы принять участие в матче с командой Иэльского университета. Все в нашем общежитии очень жалели его. Пока Сэм Грин, готовясь к экзаменам, жонглировал футбольным мячом, Боджо сидел тут же в комнате, поставив рядом костыль, и следил за каждым движением Сэма. Стоило кому-нибудь зайти в комнату, он сейчас же принимался рассказывать, как произошло с ним несчастье.
— Так вот, слушайте, ребята, — начинал он. — Я хочу, чтобы вы ясно представили себе, как это случилось. На всем свете не сыщешь человека, — повторяю, на всем свете! — который мог бы похвалиться, что это из-за него я растянул связки ноги, если только, конечно, я был бы наготове. Но этот подонок из Дартмута терпеть меня не мог и задался целью «подковать». Он так потом и заявил. Но если я наготове — никому не удастся вышибить меня из игры.
— Правильно, Боджо! — соглашались присутствующие. — Ну и парень же этот Боджо!
— Так вот, слушайте, — продолжал он. — Случилось это так… если вы мне не верите, Сэм Грин подтвердит. Ты ведь видел, Сэм?
— Видел, — подтверждал Сэм. — Мы как раз были на десятиярдовой линейке, и я все видел.
Как только Боджо и Сэм начинали свой рассказ, мы тоже переносились мысленно на эту линейку.
— Макс руководил игрой через меня, как всегда, когда он хочет, чтобы первый гол забили мы. Ну, я сбил этого слюнтяя с ног, и мы пробежали ярдов пять. Пробежали бы и все десять, если бы мяч был у тебя, Сэм.
