— То они могут хотеть, но им немота вместе с твоим кумиром Адольфом даст?
— За немцев — другая беседа, как пришли — так и уйдут.
— Сынок, немота, пока не будет бит, не пойдет.
— То будет бита! Тату, наши генералы говорят… но нет, вам лучше этого до времени не знать.
— Понял, но ты же преклоняешься перед Адольфом.
— Это большой человек, папа, но ему не быть императором Ариане. Достаточно ему Европы.
— В Европе он долго не погуляет, англо-французы, как ты, Митре, говоришь, разорвут мирный договор с ним и ударят в спину, когда он ослабнет.
— Первое он ударит, очевидно, никто не верит в мирное соглашение, но пока она существует, нам надо думать о себе.
— О Империя Трех Морей? Третьего моря еще не досчитали.
— Будет третье — Каспийское! Кабарда, Осетия, Чечня, там Дагестан, если хотят, то получат свою независимость. Но также захотят с нами дружить. И мы им не откажем.
Бутылка коньяка опустела, а картофель только досмажилась. Господин Теофил вскочил и начал накладывать картошку с мясом у полумиски. Дмитрий на старинном кофейном мельнице молол кофе.
— Я сейчас, — господин Феофил вышел в свой кабинет и возвратился с бутылью сливовой настойки.
— Имперские офицеры употребляют эту скромную крестьянскую горилку? — спросил Дмитрия.
— Понемногу, как говорила моша Катрина, — ответил Дмитрий. — Папа, я хотел вас спросить…
— Спрашивай, — улыбнулся господин Теофил, — она в Черновцах. Чего покраснел, кавалере медали «Ночь Зализняка»? Она здесь с мамой. Отец ее, Юрий Мангер, волочится мирами, чем гендлює.
— Бедствуют?
— Вроде нет, ибо тот Мангер, хоть удерживает шлюх в Истамбуле и в Загребе, все-таки им толику присылает потому курвий сын зарабатывает неплохо.
— А краснею я, папа, от твоего цуйки. А она что делает?
— Мама ее шьет шляпки, а твоя Генця ходит в Университет. Недавно имела цурис с сигуранцою.
— Что, дальше ее тянет влево?
— Отдай так, потому что шили ей шпионаже в пользу большевиков и могла пойти к Дофтани, если бы не Берлинский сентябрьский пакт.
— Не думаю, чтобы она была комсомолисткою.
— И так уж нет, но полиция нашла у нее книги украинские с той стороны. Ну, там молодой Тычина, Волновой, пьесы Кулиша. Самое смешное то, что эти книжки и в подсоветськой Украине были запрещены.
— Не то она читает, тату.
— А что имела бы читать? — «Майн Кампф» того недоученного дурака?
— Папа, опять за рыбу деньги. Я понимаю, что наша дружба с немцами не вечна, но ведь Адольф Алоизович — фигура первой величины.
