Церковник понимающе кивнул и поправил свой длинный чёрный плащ.
– Понимаю, стереотипы управляют нашей жизнью. Куда же без них. Но если быть до конца откровенным, не все праведники имеют свой маяк. Есть и такие, перед кем Всевышний ставит совсем иные задачи.
– И какие же? – заинтересовался констебль.
Служитель поправил пшеничного цвета длинные волосы.
– Прошу, давайте не сейчас. Просто не хочу вдаваться в сложную иерархию церковного устройства. Поверьте, вам этого ни к чему. К тому же это весьма утомительно и неинтересно. Давайте лучше вернёмся к нашему разговору.
– О да, конечно, – согласился Бушевич. – Так чем я могу вам помочь?
– Мне нужно, чтобы вы оказали содействие в поисках двух пассажиров. Очень опасных пассажиров. Не буду говорить, как и почему, но мне известно, что они сегодня сядут на один из рейсов.
Констебль кашлянул в кулак и потянул за воротник:
– Как-то уж слишком размыто. А кем именно санкционировано ваше расследование, служитель? Адмиралтейство? Министерство? Местные власти? Или это носит исключительно частный характер?
– Частный, – смущённо улыбнулся церковник.
– И сообщить какие-либо подробности вы, конечно же, не можете, – догадался Бушевич.
– Не имею права. Мои уста скованы клятвой, – уклончиво ответил служитель Дорн.
– Да, я все понимаю. Папская тайна и все такое.
– Именно, – кивнул церковник. – Я рад нашему взаимопониманию. Так что насчёт небольшой помощи?
Констебль выдержал паузу и, покосившись в окно, где сновали бесконечные толпы путешественников, все-таки дал своё согласие.
– Единственный нюанс. Мне необходимо сообщить об этом начальству.
Праведник развёл руки, изобразив некий жест примирения.
– Никаких вопросов. Служба, есть служба.
– Хоть кто-то меня понимает.
Безумно солнечный день не просто припекал, а жарил как на сковородке. Бедные пассажиры, беспомощно вращая обезумевшими очами, пытались хоть где-то укрыться от испепеляющего светила. Но ни навесы, ни душные помещения не спасали от последнего летнего дня, который отыгрывался за весь довольно прохладный сезон.
Сквозь нарастающий гул паровых двигателей и свист инженеров-надзирателей перегруженные суда отставали от пристани, медленно фырча и выпуская в небо серый дым. Даже они стремились убраться подальше от остроконечного берега. Туда, где распласталась ровная линия горизонта. Туда, где соленая гладь охлаждает мысли, спасая от палящей безысходности.
Только подобных счастливцев было не так уж много. Рейсы задерживались, срывались и откладывались на неопределённый срок. Хриплые голоса капитанов, застревая в рупоре, напоминали предсмертные стоны. Для кого-то невыносимые условия, но только не для истинного праведника.
