Инфляция свистела миллионами. Миллион налево, миллиард направо.
Разница — три кг серых макарон Вишерского ЦБК.
Спиртовая тема дала течь. Какая–то Мария Петровна, сидящая на кране, пошла в рост, а новая — Мурфаза Уметовна — играла лишь со своими. Подход к ней найден не был. Тут еще избалованная крыша решила кроме черного и серый нал снимать по договору об эскорте и патронировании. А это налоги, отчетность и одна головная боль.
В общем, М., Ж. и К. запили не на шутку. Ноги только успевала вносить им цветные пузыри с веселящим зельем. Говорят, пили они целых три дня и три ночи с половиною. Просто эту половину они драли Ноги поочередно, чтобы жизнь ей архипелагом Баунти не казалась.
Со спирта перешли худо–бедно на сырой лес. Пиленый голяк и рубленый кругляк. Ну там дачки–срубы и сараюшки–сауны для платежеспособного терпеливого населения. Порубка делянок на экспорт шла бодро, но деньги были уже не те.
Но самое главное — Триколор не несла, словно взяла обет и епитимью на себя наложила. Ноги даже серьезного ветеринара вызывала.
— Аппарат в порядке, — намяв кошару, заключил ветеринар в золотых темных очках, похожий на Адриано Челентано.
— А может, ей никто не нравится? — предположила Ноги.
— Да у кошачьих процесс ухаживания проистекает по законам жесткой куртуазии, — ответил, плотоядно посмотрев на Ноги, врач и с омерзением оттолкнул животное.
М. подписал сложный договор на эксклюзивное обслуживание млекопитающего, и доктор уехал в нестаром «мерсе».
Ноги, обделенная по жизни жесткой куртуазией, целый день дулась и кусала накрашенные несмываемой помадой губки. Кофе и бутрики носила в кабинет гордо и без удовольствия. Пока Ж. и К. не зажали ее в гостевой под галдеж телевизора. Она заорала, как вдруг заговорившая кошка:
— Только вот лещей я ваших не хочу, извращенцы!
В телевизионную, где стояли два кожаных липких дивана, как апофеоз, вошли М., Ж. и К. со своими лещами и через некоторое время удалились, ухмыляясь.
Триколор жрала вареную рыбку с чистого блюдца. Кости из рыбки вынимала Зоя — родственница Ж. и главбух. В своих очках минус двенадцать она сама походила на рыбу, может быть, даже на леща.
Дважды заботливый М. привозил котов от своих дружбанов.
Пару запускали в телевизионную и подглядывали в щелку. Кажется, дальше обмена номерами мобильников хозяев дело не шло.
Тут и финики оказались сущими свиньями, вернули два вагона пересушенных сучковатых досок. При перевалке доски так трясло, что все сучки повыпадали, как пломбы. А кому нужны доски, дырявые, как вологодские кружева? Ни финикам, ни туркам. Пустили на черные полы военным строителям, но прибыли были почти убылями, то есть мизерными. А воякам последний спирт споили, и Ногами угощали, и сауной. На конечностях при 96° по Цельсию они и сломались.
