– Не держи зла на Тобиаса, – шепнула Эвейн, когда все наконец улеглись. – Он добрый малый. Верное сердце и твердая рука. Досталось парнишке, вот и обозлился на весь свет. Надеюсь, тебе еще выпадет возможность оценить его с лучшей стороны. Ну, все, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – шепнула в ответ Сашка.
Однако стоило ей закрыть глаза, как из темноты выступала сгорбленная уродливая старуха, в азарте потирающая костлявые ладони. «Единорога изловить, рог заполучить и исцелить любой недуг», – посмеивалась она, кружась в своем странном танце.
– Тьфу, чтоб ты провалилась, ведьма! – зло пробормотала Сашка.
Промаявшись битый час, она наконец заснула.
Сашка ощупью пробиралась по темной пещере, освещая себе дорогу жалким лучом карманного фонарика. Свод был таким низким, что ей то и дело приходилось нагибаться, чтобы не раскроить лоб об острые выступы, а ноги оскальзывались на влажных камнях. В конце концов она оказалась в просторной пещере, наполненной призрачным белесым светом. Сашка огляделась по сторонам: свет шел не сверху, а из дальнего угла. Приблизившись, она сообразила, что удивительное свечение шло от стреноженной лошади. Сделав еще пару осторожных шагов, Сашка увидела: это был вовсе не конь. Копытца были раздвоенными, как у оленя, а хвост – с кисточкой, как у ослика. Но самое поразительное – во лбу торчал длинный витой рог – темный у основания, он светлел к кончику.
Единорог смотрел на нее с молчаливой мольбой о спасении. Сначала Сашке показалось, что у его ног валяется брошенный кем-то моток каната.
Но стоило ей сделать еще шаг, как веревка зашевелилась – и в воздухе перед ней уже покачивалась черная кобра, развернув капюшон.
– Ну, здравс-с-ствуй, – прошипела она, ощупывая воздух длинным раздвоенным язычком.
Сашку охватил страх. Змея гипнотизировала ее взглядом: ноги стали ватными, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Обвившись в два кольца вокруг Сашкиных ног, змея вложила ей в руку нож.
– Ну, иди ж-ж-же, иди! – прошелестела она.
Сашка, словно послушная марионетка, склонилась над единорогом, чтобы перерезать путы, стягивающие его тонкие ноги. Она увидела свое перевернутое отражение в мудрых и бесконечно печальных глазах. И вдруг зверь вздрогнул и забился в судороге, издавая предсмертные хрипы. Обливаясь липким потом, Сашка поднялась и с ужасом заметила, что вся перепачкана горячей кровью. Клинок, который она держала в руке, был вонзен в самое сердце единорога, а по земле растекалась темная лужа.
