ко мне. Ливви по праву можно считать хищницей.
При ее первом прикосновении к моей груди, мои глаза закрылись сами собой. Я
знал, что она чувствовала, как сильно билось мое сердце. Должно быть, я нервничал
больше нее. Одеяние Ливви мягко коснулось моего ноющего члена.
- Твое платье превратится в лохмотья. Сними его, - произнес я, настолько
заманчиво, насколько мог.
- Шшш, - прошептала она у моего уха.
Ее запах пробудил все мои органы восприятия, и я сильнее вцепился в диван.
- Я хочу вот так.
Она оседлала меня, и ее влажная киска произвела контакт с моим членом. Не
сдержавшись, я толкнулся вверх.
- Черт тебя подери, Котенок! Дай мне уже тебя трахнуть.
Я был готов отказаться от своего благородства и оставшегося самоконтроля. Я
был готов разорвать ее гребаную одежду, и погрузиться в нее так глубоко, что она
забудет, что мы когда-то были не вместе. Единственное, что остановило меня от этого,
внезапная боль, когда Ливви стянула удерживающую мои волосы резинку, и,
распустив, зарылась в них руками. Она дернула мою голову назад, болью привлекая
мое внимание к себе.
Ее глаза были практически черными из-за увеличившихся от желания зрачков.
Она наслаждалась собой, и я не хотел ее останавливать. Покрывая мои губы легкими
поцелуями, Ливви заговорила,
- Пожалуйста, Калеб. Позволь мне. До сих пор все контролировал ты.
Ее бедра потерлись о меня, обдавая мой член жаром своей киски.
- Ты больше и сильнее. Я знаю. Но меня заводит, что ты позволяешь мне это с
собой делать. Раньше такого никогда не было.
Я еще сильнее вцепился в этот долбаный диван, потому как внезапно до меня
дошло, почему ей было так важно установить свое превосходство. Дело было не в том,
чтобы заслужить ее подчинение - дело было в том, чтобы подчиниться самому. Она
проверяла меня, и я отказывался сдаваться.
- Хорошо, Ливви, - с трудом дышал я у ее губ, - сделаем по-твоему.
26
Эпилог. С. Дж. Робертс.
Ее язычок проник в мой рот, и мы поцеловались.
- Можешь называть меня Котенком, если хочешь. Я скучаю по этому, -
промурлыкала она, и, не дав мне шанса ответить, снова ворвалась своим язычком в
мой рот.
Когда я потерся о нее, никакого протеста не последовало.
Наконец, пресытившись своими собственными дразнилками, Ливви отклонилась
назад, и торопливо завела руки за спину, чтобы расстегнуть пуговицы. Когда она
