– Конюший зовёт.
Отрок — не тот, что вчера. Тому уже домовину строят. Но у князя отроков много. Однако ж — зовёт не князь.
Вятшие из «балагана для начальства» уже разошлись. С «поля», с шагов двадцати, видно: стоит там только Сигурд — княжий конюший. И три-четыре нурмана.
Лазарь сразу занервничал:
– Опять?! Не ходи! Я с тобой!
Спокойно! Вокруг куча народа, солнце ясное светит. Для убийства — обстановка не подходящая. Это я, после своих вчерашних поисков удобного места, осмелюсь уверенно сказать. Ещё не профессионально, но уже по личному опыту.
Эти-то, конечно, в любом месте и в любое время могут. Но… непристойно будет.
Сухану махнул, пошли к главнокомандующему. Мордовороты его сразу за рукояти мечей взялись. «Сука белесая» губами по-плямкал, поморщился:
– Слугу своего отправь.
– Зачем? Он — ходячий мертвец. Лишнего не перескажет. Ты лучше своих… отпусти.
– Как это — «мертвец»?!
Достаю палец на шнурке, объясняю про волхвов.
Сигурд хмыкнул, своим головой махнул — они на десяток шагов отошли. Ну, и я Сухану также.
Сигурд смотрит ему вслед, губы жуёт, молчит, думает, переваривает. Они чего, там, в своих Норвегиях — зомбей не видывали?! Экое захолустье…
– What do you want to say me? We spend time. Aika menee nopeasti.
Оп-па… Удалось привлечь внимание собеседника. Остро-выраженное. Аж глазами вцепился! В лицо, в одежду… Взгляд мечется, ищет.
* * *
Я не знаю старо-норвежского. Ново-норвежский… это два языка. Один — локальный местный диалект, другой — датский. Норвегия долго была под властью датской короны, весь литературный, бюрократический — оттуда. Причём — позже. А пока, учитывая раздробленность популяции, изолированность поселений… сплошные узко-локальные вариации.
Мои познания в английском… а уж в оригинальном языке «Кентерберийских рассказов» или «Книги Судного дня»… Но у меня есть гипотеза, что Сигурд что-то в английском понимает. Хотя бы «музыку языка». Вся северная Англия говорит на норвежском. Так будет аж до начала 20 века и тотального прессинга масс-медиа.
Сигурд — человек мир повидавший, в разных местах бывавший, с разными людьми общавшийся… Что-то где-то…
А вот последняя фраза, насчёт быстро проходящего времени — из финского. Из языка, которого ещё нет. Его сделают шведы для протестантской проповеди и запустят в народные массы для подданных Российской империи. Агрикола придумает алфавит для перевода на наречие туземцев «Нового Завета» в самом начале 17 века, литературный — Лённрот в середине 19 века. Собирая сказки карелов и расцвечивая их диалектизмами западных финских племён.
