— А ты извращенец, милый, — ласково сказала невестушка. — Только что-то быстро у тебя фантазия иссякла. Можно и год не повторяться, можно и век… В мироздании великое разнообразие живых существ…
— Я, возможно, и извращенец, но не настолько же, — отверг я фантастическую возможность.
— Так что же с сыном делать будем? — вернулась к теме принцесса.
— А кто он будет — тролль иль человек?
— Он будет тролль, но близкий к человеку… По крайней мере, сможет жить с людьми.
— Несчастный! — мне было искренне жаль будущего сына. — Чужаков не любят люди… Как и тролли, впрочем… Тут мы заодно.
— Так защити! Стань батюшкой ему! Отцом, способным уберечь от горя! — призвала будущая мамаша.
— Я сам изгой и у людей, и здесь, — честно известил я. — Плохая сыну от меня защита. Скорей, отцовством навлеку беду. Задразнят — точно, будут бить исправно за то лишь, что он сын мой… Фантазеров не любят те, чей ум — большая ложка…
— О чем ты? Будь отцом ему средь нас! — воскликнула удивленная принцесса.
— Средь вас?.. Похоже, горы здесь златые… Да я ко злату в жизни не привык… Все будет невпопад…
— Не будет, если… ты будешь троллем.
— Я же человек!
— Стать троллем человеку не проблема, — вмешался вдруг папаня.
Зря он это. Мне женщине труднее отказать. Дочурка бы могла уговорить. Теперь я начеку.
— Стать не проблема, тяжело остаться, — ответил я. — Возможно ли вернуться мне назад?
— Сам не захочешь…
— Это мне решать!
— Решай, но не надейся на возврат. Лишь воплотиться сможешь, но не быть.
— Тогда вам лучше про меня забыть! Где выход здесь? Знакомству был я рад, но вас прошу меня вернуть назад! Есть в мире те, кто ждет меня и любит… Их обмануть душа мне не велит…
И, на самом деле, сквозь тьму кромешную проступили передо мной образы старушки матери и той, что свечечке подобна… Она меня отвергла, но ее держал в объятьях я, ласкаючи принцессу…
— Жаль-жаль, — вздохнул несостоявшийся мой тесть. — Ты вечность потерял… Ни царства не обрел ты, ни семьи… Печален путь твой из ничто в никчемность…
— Зато я человеком смог остаться! — гордо, превозмогая безотчетный ужас, выкрикнул я.
Похоже, учитывая мою строптивость, они завязали с ограничением своей защиты. Боюсь, что решили лишить меня разума, чтоб не проболтался.
— Невелика заслуга, — презрительно и уже равнодушно отозвался Главный Тролль, — рабу сберечь раба… Ты — трус, струхнувший превозмочь себя…
Я ожидал, что они сейчас набросятся и растерзают меня, как это было в пьесе. Я встал в боевую стойку, хотя и угрожающе наносил удары в пустоту, ужас скручивал меня.
