— Не смею я… Хотя бы и хотела… — смутилась она.
— Мешает кто?
— Родители… Они мне запретили…
— Ах, запретили… Ну, а ты сама?
— Пойду я, мне сестру нельзя оставить…
Пер Гюнт меняется в лице.
— Ну, нет!.. — голос его резко садится, звуча угрожающе: — Не нравится олень?.. Могу я троллем стать… И ровно в полночь я к тебе явлюсь… Кровь высосу из жил, коль для любви она не пригодилась… Сестру ж твою, малявку, и вовсе заглочу, чтоб взрослым не мешала.
На этой месте Хильда взвизгнула и умчалась в дом. А Пер продолжал живописать:
— Я оборотнем буду до рассвета и стану бледный труп без устали терзать, чтоб не узнал потом никто красотку, — и вдруг, круто изменив тон, взмолился: — Ну, потанцуй со мной!
Сольвейг, содрогаясь от омерзения, не приняв его черной шутки:
— Ну, нет! Ужасен ты!.. Мне было показалось… — она в отчаянье махнула рукой и убежала в дом.
— Отдам вола за помощь! — опять напомнил о себе жених.
Пер несколько мгновений мрачно смотрел на него, потом решился:
— Там Ингрид?.. Ну, пойдем.
Скрываются за домом.
— Папа! Мама! — не сразу добившись внимания, со слезами жаловалась девочка. — Он грозился съесть меня, проглотить, а у Сольвейг кровь высосать до капельки!
Тут и Сольвейг вошла.
— Да кто? Говори толком! — потребовал отец громко.
Общее внимание застолья было уже приковано к ним.
— Да тролль! Пер Гюнт!.. — выкрикнула Хильда.
— А! Пер! — поднялся хозяин. — А что я говорил!
— Ну, все, терпенье лопнуло! — вскочил и кузнец Аслак, давний враг и соперник Пера. — Я его убью! Детей пугать — совсем с ума свихнулся! Язык поганый выдерну, швырну собакам — брехать им будет веселей с такой-то пищей!
— Он пошутил, — испугавшись, попыталась возразить Сольвейг, но ее никто не услышал. Пьяная компания уже с криком и грохотом отодвигаемых сидений рвалась на улицу, вытолкнув туда и стоящую в дверях девушку. Встречная толпа с танцев шла к дому, возбужденно крича от избытка чувств. Они хотели зазвать в свои ряды жениха с невестой.
— Что случилось? — спросили из толпы молодежи, увидев сильно возбужденных старших.
— Пер Гюнт пугал ребенка и к девице приставал со своими вечными глупостями! — прорычал кузнец. — Их вусмерть напугал.
— Да нет, не вусмерть вовсе, — сказала Сольвейг, но ее опять никто не услышал.
— И я его прибью! Достал уже дерьмец!
— Да ладно, ерунда, — испугался уже отец Хильды и Сольвейг. — Приструним и хорош…
— Он не поймет, — зло усмехнулся кузнец. — Струнили так и этак- все струны оборвали. Нет, с корнем надо рвать!
