— Х-хух! — выдохнул он, отдавая бутылку и вытирая рот рукавом.
— Теперь со мной! — протянул свою бутылку второй соблазнитель. — А то обидишь!
— Нет, хватит! — отмахнулся рукой Пер.
— Ну, для приличия, один глоток!.. Пей, не робей! Неужто ты слабак?
— Кто, я?.. Давай пригублю малость…
— Ну, хорошо пошла?
— Как льдина в море… Во — пошла волна!..
— Не смоет нас? — хихикнул кто-то.
— А ежели и смоет, я спасу!.. Мне стать волной и берегом по силам. Неужто мой не знаете размах!..
— Ну, вот — Пер снова стал собой, — ехидно прошептал первый соблазнитель.
— Потеха началась, — подхихикнул второй.
— Ты, часом, не колдун? — хохотнув, спросила одна из девушек в толпе. — А может, даже ас?
— Не часом — жизнью всей! — оглянулся на нее Пер. — Хоть колдовство, хоть чудо!.. Вам черта не позвать, друзья мы с ним покуда?.. В орех его загнал, он там сидит не пикнет.
— Неужто впрямь сидит? — ужаснулась девушка.
— Да черта с два! На то и черт есть черт, что от любого дурня удерет… Орех я кузнецу принес и попросил — разбей. Он жахнул сдуру, что есть сил, черт с искрами ушел. Кузнец наш обгорел. С тех пор и злится на меня… Зачем же было молотом лупить, где пальцем в самый раз?.. Но если нужен черт, то свистну я сейчас…
— Не надо! — отскочила девушка, увидев, что Пер готовится свистеть.
— Ну, нет, так нет… Но молотом не бей того, что можно раскусить зубами, — усмехнулся Пер.
— Ну, и болтун! Горазд присочинить! Еще глоток — и в небе запорхает.
— Кто сочинить?! Я сочинить? Спросите кузнеца — все так и было!
— Да в сказках бабкиных в орехе черт сидел! — вспомнил кто-то.
— Сидел и в сказке, и в моем кармане… А что касаемо полетов, то пару дней тому летал я на олене. У матери спросите — подтвердит! Да и с лошадкою моей над хутором парили… Было дело…
— Ну, враль!.. Ну, балабол!.. Язык болтается, как по ветру портянка… Пер, полетай!.. — рассмеялся народ, а некоторые даже озлились: — Тьфу на тебя!
— Не верите? Могу! Сейчас вам покажу!.. Ну, где обрыв повыше? Я встану на краю, раскину руки и… Взметнусь, как ураган, вас не удержат ноги — падете предо мной!..
Он подбежал к краю ближайшего обрыва, которых было в округе предостаточно, раскинул руки, как крылья, и приготовился лететь, пошатываясь не то от ветра, не то от хмеля.
Сольвейг так сильно сжала ладошку Хильды, что та пискнула и выдернула руку.
— Совсем сдурел! — сплюнул в досаде один из мужиков. — Да ну его к чертям, мать прибежит, всем надерет нам уши, проклятия нашлет, нет, я пошел подальше…
