– Подожди, Гарри, не сейчас, – сказал ему Маккарри, с трудом подавляя невольный смешок. Я тем временем пытался оттащить пса подальше, чтобы он не попадал в объективы фотоаппаратов и видеокамер. Гарри посмотрел на меня как на сумасшедшего, но я все-таки отволок его к своему столу. Пройдут годы, историки станут спорить о том, в чем же заключалась «доктрина Клинтона», и ради этого будут, несомненно, прослушивать старые магнитофонные записи и вчитываться в стенограммы выступлений сотрудников администрации президента. И у них возникнет неизбежный вопрос: что это за таинственный советник президента по имени Гарри, с которым пресс-секретарь обменивался столь туманными фразами?
Но вернемся в прихожую моей бостонской квартиры, к полученной мною бандероли. Число подозреваемых в ее отправке было бесконечным – по крайней мере, на мой взгляд. Кого это я заставил улыбнуться? Не ту ли женщину, с которой в тот момент встречался? Ну, это не так уж интересно. А может быть, кто-то из перечисленных выше подруг решил с помощью столь широкого жеста снова появиться на моем горизонте? Хм, вполне возможно. Или кто-то из еле знакомых соседок по району, из тех, кого я встречал в кафе или в спортзале? Может быть, может быть.
Я не стал делиться этой новостью со всеми, но кое-кому осторожно намекнул, что получил на днях нечто эдакое вместе с почтой – вот загадка, разве не странно? И ожидал, что кто-то из них скажет, мол, ничего странного – правда, ожидал я этого напрасно. Главная трудность, даже для такого искушенного искателя истины, как я (впрочем, немного вдруг зазнавшегося), состояла в том, что делиться информацией по столь деликатному вопросу оказалось не так-то легко. Был прямой путь – взять да и спросить в лоб: «А не ты ли случайно прислала мне невероятно замечательный галстук и с ним – очень трогательную записку?» Этот путь я испробовал всего один раз и получил ответ: «Ты шутишь!» – и вслед за этим взрыв хохота. Ограничимся тем, что отметим: эту особу я вычеркнул из списка подозреваемых.
Так что пришлось мне прибегнуть к дипломатическим ухищрениям, необычным и не характерным для меня. Я позвонил нескольким знакомым женщинам и среди трепа о разных пустяках осторожно намекнул на тайную поклонницу. «Странную штуку я тут получил на днях. Ну подумай сама, у кого может найтись время на такие глупости?» Мои собеседницы и сами этому удивлялись, по крайней мере, если судить по их ответам, которые варьировались от «Нужно быть идиоткой, чтобы проделывать такие трюки» до «А ты уверен, что это прислали тебе?» Все без исключения были у меня на подозрении, но уличить кого-то из них мне так и не удалось. То, что поначалу пробудило во мне столько самомнения, быстро превратилось в удар по самолюбию, однако передо мной неотступно маячили одни и те же вопросы: кто, почему, чего ради?
