Когда кожица у птицы подрумянилась, Анна добавила в котелок немного воды и еще чуть–чуть соли, прикрыла сверху большой тарелкой. Пока куропатка тушилась, она убрала перо и пух со стола в сумку. Дважды сходила за дровами. Покормила собак. Внесла с улицы его брюки и мокасины.
Наконец Анна вернулась. Стащила полушубок. Вытащила птицу на оловянную тарелку и разрезала ее на четыре части. Бобы заполнили всю пустоту внутри куропатки. Перехватив взгляд Джоэ, сказала:
— Сиди там. Я принесу тебе поесть.
Анна положила половину бобов и два больших куска птицы в глиняную тарелку, подошла и протянула ему. Бобы оказались превосходными: полностью пропитанными жиром и соком куропатки. Он съел их с удовольствием и принялся за птицу. Покончив с едой, индеец почувствовал, что засыпает, хотел перейти на свою постель, но женщина не дала:
— Сегодня спи тут. Здесь ближе к печке, а ты все же после бани.
Джоэ не стал спорить. Он улегся на нарах, вдыхая от изголовья запах ее волос. Этот аромат разогнал сон и растревожил его тело.
Анна начала готовиться ко сну. Она расчесала свои волосы и заплела их не так туго, как днем. Подкинула в печь несколько крупных поленьев. Отодвинула подальше от огня табуретку с носками и рубашки. Потом заметила выглядывающие из–под шкур босые ступни индейца, осторожно подошла, сняла с постели шкуру и прикрыла голые ноги.
Джоэ спал повернувшись к ней лицом и женщина несколько минут вглядывалась в лицо мужчины. Сняла платье и оставшись во фланелевой сорочке, тоже легла, но долго не могла заснуть. Все мысли почему–то возвращались к индейцу. Всю жизнь Анне внушали, что «индейцы дикари и варвары», а он отнесся к ней с душой. Да, он молчалив и не всегда понятен, но он не обижает и не втаптывает ее в грязь.
Ей вдруг вспомнился рождественский бал у директора нефтяной компании. Анри тогда только привез ее в Фэрбенкс и это был первый бал в ее коротенькой жизни. Вспомнилась чопорная жена директора, ее манера поджимать губы. Вспомнился вальс с Анри: оживленные лица вокруг, веселый смех, яркий свет. Неожиданно перед ней вместо лица мужа всплыло смуглое лицо Джоэ.
Она снова представила себе картину вальса, но с Джоэ. Его длинные волосы, разлетающиеся при поворотах, бесстрастное лицо и себя, беззаботно смеющуюся в его объятиях. Музыка и они танцуют, только они одни, а вокруг вытянувшиеся лица.
Муж отодвинулся в тень ее памяти и Анна уже не представляла себя рядом с Анри. В ее сердце поселился индеец. Засыпая, она усмехнулась: «Интересно, а что эти снобы сказали бы сейчас, увидев меня в этой хижине? Живущую с индейцем под одной крышей?» С этими мыслями она заснула.
