— Юлька! Хватит меня за нос водить. Поняла? Я что же, по–твоему, не вижу, что ты что–то против меня замышляешь. А ну давай, колись и выкладывай! Признавайся, наверное, решила меня напоить и потом уже провести на мне свои эксперименты? Так что ли? Ну, я жду? Итак, слушаю тебя, отравительница.
Не стала я от нее скрывать. Села с ней рядом на диван, руку в свою взяла и говорю ей прямо глядя в глаза.
— Жека! Я больше не могу так. Я все время после нашего разговора, думаю и думаю о нас. Это плохо?
— Да нет, смотря что ты думаешь? Если опять о сексе со мной, так я тебе уже все сказала, может быть, ты что–то другое придумала? Так! А ну отвечай, сестрица двоюродная!
— Вот ты правильно сказала, двоюродная. Все равно же ведь родная. А что, не так разве?
— Ну так, так. Только я не пойму, к чему ты клонишь? Ну, допустим, что мы родные сестры и что из этого?
Я вдруг поняла, что если я ей сейчас не откроюсь и не скажу ей что–то такое, чего она не ждала, то мы уже с ней больше никогда не сможем остаться близкими и родными. Поэтому я ей, вдруг выпаливаю.
— Да, замыслила я. Но не против, а для тебя! Я хочу, чтобы ты меня узнала как можно ближе и чтобы я тоже пока об этом ничего не знала.
— Это как? Что ты такое плетешь? Что–то я не пойму о чем ты?
— А вот так! Я выпью такого зелья волшебного и как спящая красавица усну. А ты в это время будешь со мной.
— Что, что? Опять ты об этом? Ведь я же сказала тебе уже?
— Нет, ты меня послушай до конца! Ты можешь хоть раз меня выслушать и пойти мне навстречу? И потом я же прошу тебя, свою родную сестрицу!
— Не родную, а двоюродную.
— Ну хорошо, хорошо, пусть будет так, как ты говоришь. Ты мне больше ничего не говори, понятно! Вот я беру и пью. А потом завтра, ты мне, если захочешь, то сама все расскажешь. Ну все! Пока до завтра!
Беру и выпиваю у нее на глазах из бутылочки.
— Ты совсем сбрендила сестрица! Ну, если тебе этого хочется, так пей, пожалуйста! Пей и балдей.
А я уже почувствовала легкое головокружение и какую–то тяжесть, следом такую усталость. И уже хотела ей что–то сказать, как почувствовала, что у меня в висках кровь застучала и я, закрывая глаза, что–то от нее слышала сначала. А потом, все.
— Юлька! Сестрица, проснись! — Сквозь неясные контуры вижу расплывчато лицо Женьки.
— Уже утро сестрица. Пора вставать. Ну и как ты поспала?
Весь день я хожу, как побитая собака. Голова болит и состояние такое неопределенное. Женька ничего не говорит мне, но я все равно уже почувствовала в ее взгляде, в отношении ко мне какой–то сдвиг.
