облегчала страдания людей. Врачи не могли ни накормить голодных, ни
вылечить больных: у них не было ни продуктов, ни лекарств.
Многочисленные комиссии и комитеты спасения старались изменить
ситуацию в губернии (так, известная АРА доставила в область 450 вагонов
68
с продовольствием, открыла более 650 столовых для детей и больных), но
положение по-прежнему оставалось трагически тяжелым и... голодным.
Наша семья в то страшное время страдала так же, как и все уральцы.
Но, в отличие от многих земляков, братья не теряли надежды на спасение
себя и своих родных.
Ради спокойствия и сохранения семей они были готовы выполнять
любую работу. Так, мой будущий отец, буквально заставляя себя,
некоторое время (около полугода) служил в милиции ради хлебного пайка,
хотя и признавался, что такая работа ему «совсем не по нутру: не привык
людей держать взаперти». Мама отнесла свои золотые сережки и
серебряный браслет в магазин Торгсина, чтобы получить талоны на
продукты. Старшим братьям помогало хорошее знание многочисленных
стариц и озер, ериков и запруд за Уралом, где можно было вытащить
сетями хотя бы немного рыбы. Иногда они уходили далеко в степь в
надежде найти и поймать там какую-нибудь живность.
От горя и бед, однако, никому не удалось скрыться. Раньше других
пострадала семья старшего брата, т. е. моих родителей. Трагические
события – одно за другим – потрясли души мамы и отца.. Скончались
только что родившиеся Петя и Павлик и прожившие немногим более года
Горынька (Егор) и Лина (Полина). Младенцы заболели дифтеритом
(«глотошной», как говорили уральцы). Врачи, не смогли помочь им. Не
нашли необходимых лекарств.. Да и что можно было сделать в разоренном
городе, привыкшем рассматривать страдания и болезни последних лет как
некую норму жизни?
Мама (и тогда, и позже) не могла простить себе, что не обратилась за
помощью к известному в Уральске доктору Тимофееву или к опытной,
знающей болезни и лекарства старухе-целительнице Василисе: «Может,
они спасли бы детей.? За какие-такие грехи Господь наказал и их, и нас ?»
Родители теперь испытали чувство радости лишь тогда, когда держали в
руках здоровую дочь и слабого, болезненного сына Григория (Гриню),
родившегося накануне трагических событий.
Жизнь в родительском доме становилась более сложной и трудной,
