Мы родились и жили на Урале-реке | страница 65



привычным для них делом до начала следующей весны.

Дед был явно недоволен «самовольством» сынов («вам бы только

разбазаривать дом»), хотя понимал, что другого выхода у них не могло

быть: «Да, испортился казак.. Испоганился...Раньше как? За друзей своих,

земляков то есть, все отдавал. А теперь? Не хочет просто помочь. О своей

шкуре и выгоде только и думает».

Служба братьев в казачьей армии и их бегство на юг остались

неизвестны новым властям, и поэтому они не преследовали своих бывших

«врагов» . Сами же уральцы предпочитали молчать, когда речь заходила о

гражданской войне. Они старались забыть то страшное время. Да и зачем

вспоминать безрадостное прошлое? Кто из детей и внуков мог бы понять

трагизм давней жизни с ее тяжелыми для души вопросами?


17


После «освобождения» Уральска некогда хорошо налаженное

хозяйство деда оказалось полностью разрушенным. Во дворе остался

пяток-другой кур и корова (но и ее скоро «уведут»). Лошадей не было, а

без них ничего серьезного и нужного не сделаешь.

Выходить и выезжать из города после его «освобождения» власти не

разрешали. Как и ходить по улицам в ночное время: везде дежурили

патрули, они требовали «предъявить документ» (но его имели лишь

некоторые жители). В домах по-прежнему проводились обыски, отдельных

горожан арестовывали. Жизнь стала окончательно запутанной,

непредсказуемой и – голодной.

В местной газете по-прежнему, как в дни обороны города печатались

грозные приказы ревкома. Новая власть не доверяла казакам. Даже тем, кто

добровольно сдался в плен и заявил о признании Советской власти на

войсковой земле. Им не разрешили возвращаться домой. Ревком отправлял


64

«добровольцев» в лагерь, находившийся в центре города. Большую группу

пленных казаков без следствия и суда, по «общему списку» расстреляли на

крутом берегу Урала, в Ханской роще, выполняя требование одной из

секретных директив ЦК партии (от 25 января 1919 г., за подписью Я.

Свердлова): «... произвести беспощадный массовый террор ко всем

казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе

с Советской властью.»

«Защитники революционных завоеваний» своей жестокостью

стремились посеять страх среди уральцев, но добились противоположного:

ненависть к «комиссарам в кожаных куртках» усилилась, и казаки,

кажется, окончательно потеряли веру в «добрые» и «справедливые»