привычным для них делом до начала следующей весны.
Дед был явно недоволен «самовольством» сынов («вам бы только
разбазаривать дом»), хотя понимал, что другого выхода у них не могло
быть: «Да, испортился казак.. Испоганился...Раньше как? За друзей своих,
земляков то есть, все отдавал. А теперь? Не хочет просто помочь. О своей
шкуре и выгоде только и думает».
Служба братьев в казачьей армии и их бегство на юг остались
неизвестны новым властям, и поэтому они не преследовали своих бывших
«врагов» . Сами же уральцы предпочитали молчать, когда речь заходила о
гражданской войне. Они старались забыть то страшное время. Да и зачем
вспоминать безрадостное прошлое? Кто из детей и внуков мог бы понять
трагизм давней жизни с ее тяжелыми для души вопросами?
17
После «освобождения» Уральска некогда хорошо налаженное
хозяйство деда оказалось полностью разрушенным. Во дворе остался
пяток-другой кур и корова (но и ее скоро «уведут»). Лошадей не было, а
без них ничего серьезного и нужного не сделаешь.
Выходить и выезжать из города после его «освобождения» власти не
разрешали. Как и ходить по улицам в ночное время: везде дежурили
патрули, они требовали «предъявить документ» (но его имели лишь
некоторые жители). В домах по-прежнему проводились обыски, отдельных
горожан арестовывали. Жизнь стала окончательно запутанной,
непредсказуемой и – голодной.
В местной газете по-прежнему, как в дни обороны города печатались
грозные приказы ревкома. Новая власть не доверяла казакам. Даже тем, кто
добровольно сдался в плен и заявил о признании Советской власти на
войсковой земле. Им не разрешили возвращаться домой. Ревком отправлял
64
«добровольцев» в лагерь, находившийся в центре города. Большую группу
пленных казаков без следствия и суда, по «общему списку» расстреляли на
крутом берегу Урала, в Ханской роще, выполняя требование одной из
секретных директив ЦК партии (от 25 января 1919 г., за подписью Я.
Свердлова): «... произвести беспощадный массовый террор ко всем
казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе
с Советской властью.»
«Защитники революционных завоеваний» своей жестокостью
стремились посеять страх среди уральцев, но добились противоположного:
ненависть к «комиссарам в кожаных куртках» усилилась, и казаки,
кажется, окончательно потеряли веру в «добрые» и «справедливые»
