Мы родились и жили на Урале-реке | страница 59



заботиться о стариках. И постоянно думать о том, как прожить в эти

непонятные дни и месяцы.

Поздней осенью 1917-го года с фронта стали возвращаться казаки.

Уставшие от войны, озлобленные, не верящие ни одному слову

митинговых ораторов, они надеялись на мир и согласие в Войске, мечтали

о встрече с любимыми и счастье в родных семьях. Обиженные холодной


58

встречей Горынычей («вы – не казаки, вы – предатели...») и равнодушием

местных властей фронтовики повели себя вызывающе скандально (драки,

стрельба, мародерство, погромы и пр.). Хозяйственное правление,

потерявшее авторитет среди казаков, с большим трудом смогло успокоить

недовольных земляков и восстановить порядок в городе.

Менялась жизнь и в нашем доме. Из запасного полка возвратились

Илларион и Степан. Поликарп где-то задержался и объявился в семье лишь

перед Рождеством 18-го года. Братья отвыкли друг от друга и от дома: они

стали полностью самостоятельными во взглядах на жизнь и в делах. Война

не лучшим образом повлияла на них. Особенно на старшего. Для отца

Поликарп, как и раньше, «давно отрезанный ломоть», не помощник: он и

сейчас как будто не жил дома: каждый день ходил на скандальные

собрания фронтовиков, возвращался мрачным, молчаливым, ничего не

рассказывал, думал о чем-то своем. Неожиданно для братьев стал

интересоваться политикой, даже иногда старался объяснять им

«нынешнюю непростую жизнь», но они слушали слова старшего

равнодушно: Ивана и Степана заботило совсем другое – свое личное,

домашнее.

Поликарп, в отличие от них, болезненно воспринимал рассказы о

скандальных событиях в городе и голоде в южных станицах. Иногда

вспоминал увиденное в далекой, холодной и неприветливой России.

Кажется, теперь он стал понимать причины яростного недовольства старой

жизнью, охватившего души солдат, рабочих и мужиков. Но, понимая,

оставался безразличным к их «злым» чувствам: российский мир оставался

для него не только чужим, но и враждебным.

Через два -три месяца пребывания в родном городе Поликарп сделал

свой окончательный выбор. Он, как большинство уральцев, не принял

Октябрьскую революцию: «... она не нужна Войску...» Казак не мог

спокойно смотреть на то, как иногородние захватывали власть в станицах,

ругали его земляков, требовали «какого -то равенства», делили общинную

землю. Решил (как тысячи уральцев), что следует с оружием в руках