14
57
Жизнь уже по-настоящему серьезно пугала. С каждым месяцем
становилась «совсем запутанной» (как говорил отец). Уральцы беспокойно
вслушивались в новости, доносившиеся из Петрограда и с фронтов. Все
устали от войны, от постоянной тревоги за родных и близких, от растущей
неурядицы в Войске. Раненым землякам, приезжавшим домой на одну-две
недели, даже Горынычи задавали одни и те же вопросы, на которые никто
не знал ответов: «Скоро ли кончится война? О чем думают наверху?
Неужто сначала всех перебьют, а лишь потом наступит замирение?».
Рядовые казаки плохо разбирались в политике, газетных статьях и
партийных
обещаниях.
Жили,
руководствуясь
традиционными
войсковыми правилами и российскими законами. Честно служили Царю и
Отечеству. И поэтому не сразу поверили в отречение Николая Второго,
хотя местные «Ведомости» 5-го марта опубликовали царский манифест, в
котором говорилось: «… признали Мы за благо отречься от Престола
Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть».
Местная интеллигенция шумно и восторженно приветствовала
Февральскую революцию. Весной и летом в центре города прошли десятки
демонстраций и митингов. Мальчишки, особенно часто Василий, убегали
на Большую улицу и с любопытством разглядывали кричащие толпы
незнакомых людей.. Над ними реяли веселые красные флаги и большие
полотнища (их называли «плакаты») с красиво написанными непонятными
словами. Казаков среди демонстрантов ребята видели редко: «...Это все,
наверное, чужие. Они приехали к нам из России, чтобы дома не работать...,
– объяснял младший Саше. – Давай и мы пойдем с ними и станем
кричать.». Но более опытный и спокойный брат не поддержал его:
«Попробуй... Покричи. Достанется сразу. Не обрадуешься.».
Газеты писали о «торжестве свободы и демократии», о «новой»
России и ее «светлом будущем». Но рабочие не поняли и не приняли идею
обещанного «царства любви и справедливости» и объявили забастовку.
Рядовые казаки (и мой дед ) в эти шумное, “безалаберное” время жили
своими заботами и делами. «Передовым деятелям» они казались
политически вредными, ничтожными и эгоистичными людьми. Но мелочи
быта и повседневная работа порою требовали не менее сложных решений
и быстрых усилий, от которых могла зависеть жизнь в каждом доме. Ведь
и в «эпоху революционной бури» кто-о должен пахать и сеять, выращивать
хлеб и косить траву, кормить скот и ловить рыбу, воспитывать детей и
