отцом. Он и его жена, работавшая (кажется) в музыкальной школе, жили
замкнуто - в небольшом ( на два окна) доме на Форштадтской улице, ни с
кем из соседей не общались, отгородившись от них высоким забором и
крепкими воротами. Их дочь Клара, девочка моего возраста, на улице
никогда не играла. После уроков нигде не появлялась. Мальчишки лишь
иногда видели, как она торопливо бежала к своим родственникам, жившим
рядом с нашим кварталом..
.. Приятели брата в середине августа уехали в Ленинград... Гриня не
пошел прощаться с ними (“...не могу, ...больно, тяжело, что скажу им?.. ”)
и не объяснил, почему остался в Уральске... Через две недели он узнал,
что ребята поступили в училище и порадовался их успеху. И в очередной
раз печально подумал: “... А ведь и я мог быть в Ленинграде...”
128
Сын попытался было поговорить с отцом о своем наболевшем, но
столкнулся с ранее сказанным: “...Все уже обговорено, незачем тратить
время попусту.....
У тебя есть чистая работа.. И что еще надо?..”
.Не хочется ни осуждать, ни оправдывать отца...Он - позже - и сам
мучился, вспоминая Гриню... Но - помните? - “...нам не дано предугадать,
как наше слово отзовется..” Но все же следует честно признать, что
торопливое решение отца
не принесло нашей семье ни спокойствия, ни радости. И ”птица
счастья” не опустилась на крышу нашего дома и не открыла свои
радостные секреты ни одному из моих родственников...
.
. 7
Первые прохладные осенние дни проходили в нашем доме
безрадостно, но без новых “недоразумений” и споров.. Все, казалось,
смирились с происшедшим.. Но прежнего “семейного единства”, к
которому настойчиво стремился “по - старинному” думающий и
поступающий уральский казак, уже не было....
Отец не смог поехать летом с артелью в луга, на сенокос: его тогда ”
держал” в городе ремонт дома. И теперь он беспокоился: вот - вот
подступят “мокрые” недели, а надо до их прихода где - то накосить сена,
заготовить дрова и хотя бы немного “поправить” базы. Разве успеешь все
сделать? Но кто, кроме отца, мог думать и заботиться о нашем хозяйстве?..
Мама никак не могла придти в себя, потрясенная тем, что произошло с
Гриней. Она не понимала нашего отца.. Его решение считала ошибочным
и неразумным. Сердцем чувствовала, что оно, жестокое и несправедливое,
