В лучах прожекторов | страница 5
Наступила сырая осень. Деревья почернели. Казалось, будто непрекращающийся холодный дождь взял да и смыл их зеленый наряд. С утра на летное поле наплывали серые облака, начинал накрапывать дождь и, уже не переставая, свинцовой кисеей висел до глубокой ночи. Учебные полеты прекращались. Занятия с аэродрома переносились в классы. По десять — двенадцать часов в день изучали курсанты теорию полета, штурманское дело, материальную часть.
Неожиданно все изменилось. Пришел приказ: на базе школы создать 28-й запасной авиаполк, который должен формировать части легких ночных бомбардировщиков.
Быстро был укомплектован и улетел на фронт 702-й ночной ближнебомбардировочный полк.
Нас с Виктором Емельяновым зачислили в 710-й, который формировался около месяца.
На аэродроме, в казармах, на складах с утра и до поздней ночи суетились бойцы и командиры. Встречали пополнение, получали обмундирование. Часть самолетов для нашего полка перегнали из Горьковского аэроклуба. Это были старенькие У-2. С наступлением темноты начинались ночные полеты. Никто не имел еще опыта пилотирования ночью. И как во всяком новом деле, поначалу не все шло гладко.
Сержант Михаил Федоров во втором самостоятельном полете высоко выровнял машину, и с 4–5 метров самолет рухнул на землю. Сидевший в задней кабине Виктор Емельянов и сам Федоров попали в госпиталь. Емельянова довольно быстро поставили на ноги, и он успел с нами вылететь на фронт, а Федоров остался долечиваться.
28 ноября полк вылетел на фронт. В этот день я расстался со многими товарищами по школе. За первый день мы преодолели два отрезка пути: Чебоксары — Горький, Горький — Владимир.
На следующий день поднялись из Владимира. Термометр показывал минус три, облачность усилилась. Метеорологи предостерегали: возможно обледенение. Но командир полка капитан Куликов, бывший работник одного из аэроклубов, подумав, сухо ответил: «Мне приказано быть в Ахтырке». Мы вылетели. Вскоре командир эскадрильи старший лейтенант Беличенко, летевший ведущим, неожиданно сделал резкий отворот со снижением и пошел на посадку. Старшина Покидышев, командир 1-го звена, вышел вперед, принял на себя командование эскадрильей и повел ее дальше.
Пролетев четверть пути, я стал замечать, что с самолетом начинает твориться что-то неладное. Он отяжелел, плохо слушался. Над полями машины начинали вдруг снижаться и словно по команде переходили на бреющий, а при подлете к лесу, медленно набирали высоту.