Деваться было некуда, дурнота заливала глаза темнотой, и отец согласился…
Шаман быстро собрал какие–то травы и намолол из них порошков. Потом смешал их разных пропорциях и упаковал в шесть маленьких кулечков:
— Смотри, белый. Первые три дня, один раз в день, ты должен пить вот этот, желтоватый порошок. Потом, если выживешь, пей этот, коричневый. Тоже три дня. Я сделал все, что мог, остальное в милости богов.
Отца унесли в его домик и дали выпить лекарство, после чего он забылся тяжелым, словно могильная плита, сном…
На утро он почувствовал себя значительно лучше! Еще через пять дней лечения — прыгал как двадцатилетний. Лекарство испуганного шамана подействовало. Немного подумав, отец достал из сумки подаренный ему кем–то литровый виски и направился к доктору.
— Держи, — кое–как выдавил из себя отец на местном наречии, без переводчика было тяжело, — Это тебе, шаман. Как видишь, я здоров. У меня только один вопрос. Почему же ты, скотина, такой расист? Почему ты не хотел меня сразу лечить? Не все ли тебе равно, черный или белый, если человеку плохо, и он умирает у тебя на глазах?
Шаман улыбнулся:
— Ты не так меня понял, белый. Мне действительно все равно кого лечить. Просто мои лекарства делались веками для черных и черными. И никто не знает, как они подействуют на белого. Я потому и сказал написать расписку, вот она, забери обратно. Я не хотел убить тебя своими снадобьями, чтобы потом пришли военные и убили меня…
После этой истории отец решил, что второго шанса уйти от какой–нибудь экзотической болезни у него может и не быть, и стал готовиться к отправке на родину. Расписка до сих пор лежит у него в бумажнике, как напоминание о том, что одни и те же слова можно понимать совсем по–разному.
Как полковник Крокодил на сафари ходил
Если вы были в Африке и не съездили на сафари — значит, вы не были в Африке! Это у нас, в Петербурге, обязательным считается посещение Эрмитажа, а в Африке каждый уважающий себя турист обязан с воплями прокатиться на джипе, разгоняя стада антилоп Гну и метко стреляя по ним в воздух.
Полковник Крокодил, мой отец, недавно переболевший малярией, восторга по поводу намечающегося сафари не испытывал, он уже мыслями был в самолете, который направлялся в сторону России, но остальные военные советники, как могли, переубеждали его:
— Палыч! Ну, чего ты, в самом деле? Чего потом рассказывать будешь на родине?
— Уж поверьте, теперь мне найдется, что рассказать и без этой дурацкой охоты.
