Архипыч с видом победителя откинулся в кресле. В его маслянисто–серых глазах вспыхнул огонек задора, молодецкой удали.
— И что же?
— Как что?.. Представляешь, как засветится образ от такой детали!.. Помнишь, у Чехова: стеклышко бутылки на плотине, и — картина. Деталь — она, брат, как драгоценный камень.
Евгений листал роман о Лободе. Что ни страница, то документы, циркуляры, протоколы дознаний.
— Где вы их брали? — Кого? — Документы.
— А-а… В архивах. Из Каменки, станицы Луганской, из Тынянова шлют. Я, брат, люблю документальность. Красоту характеров моих героев, благородство их душ хочу доказывать свидетельствами современников. Мало ли что может наговорить писатель, но документ не соврет, документ–истина. Попробуй опровергни протокол таможенного чиновника о смертной драке, которая «…имела быть между Лободой и двумя лихоимцами, коварством и побоями желавшими отбить мешок с горючим камнем у царева человека Антона…».
Пусть знает молодежь, как подвижнически благородны и сильны духом были наши деды и прадеды. Вам это полезно будет. У вас, молодых, притупилось понятие о таких вещах, как мужество и честь. Рыцарские чувства вам неведомы. Если бы даже милиция разрешила дуэли, вы не скрестите шпагу с обидчиком, не вызовете на дуэль оскорбителя. Рационализм века измельчает души. А это плохо, это, брат, никуда не годится.
Сыч слушал. Архипыч воодушевлялся:
— Во всем теперь ищут здравый смысл и расчет. Трезвость ума согнула спины, словно сорняк на поле, расцвели угодничество, скрытность, лицемерие. О том, кого прежде называли плутом, мы теперь говорим: «Дипломат». И не поймешь, чего тут больше, уважения или порицания. Человека, дерзнувшего сказать людям правду в глаза, тотчас упрекнем в запальчивости, назовем несерьезным. И хода такому нет. Ни веры, ни почтения. Зато уж тихому, тишайшему — дорога! Как же! Такой не вспылит, не наделает лишнего шума. Очень они удобны для начальников, тишайшие!.. Только вот государство при них остается в накладе.
Сыч было хотел заговорить о статье, но Архипыч его перебил:
— Теперь вы понимаете, какие идеалы хочу я посеять в ваших молодецких головушках?..
Зазвонил телефон. Архипыч нехотя взял трубку.
— Кто говорит?.. А-а, директор музея. Приветствую, Леонид Максимович. Для Лободы зал отвели? Хорошо. Приду. Без меня не оформляйте. Напутаете.
В голосе Архипыча слышалась уверенность. Музей, Лобода… — тут он был хозяин.
Курган прошелся по просторному кабинету, взмахнул театрально рукой:
