Ни стыда, ни совести [сборник] | страница 42

Прочитав все это, я не смог заснуть. Я вдруг отчетливо осознал масштаб того, что со мной произошло, — резонанс во внешнем мире. Да, мне это было безразлично; важно, чего хотел от меня Дервиш и чего я так пока и не понял; но, судя по интересу к моему процессу, просто так меня отсюда действительно не отпустят; вокруг меня обвились множество щупалец; для кого-то я уже стал денежным станком. От меня здесь мало что зависит, это верно. Но как бы то ни было, я должен был выбрать позицию и твердо придерживаться ее, а там — будь что будет.

— Агишев, на выход!

Резкий свет, чьи-то тени.

— С вещами. Быстро!

Я едва успел собрать свои пожитки, меня вытолкали за дверь, поставили лицом к стене, пока запирали камеру, и повели по коридору.

Не туда, куда я обычно ходил на допросы.

— Подождите… Куда…

— Разговоры!

Снова решетчатая дверь.

— Лицом к стене!

Лестница.

— Подождите, но следователь…

— Это его распоряжение. Разговоры!

Звук шагов, лязг засовов.

Меня остановили перед одной из дверей с глазком. Один из конвоиров посмотрел туда, открыл:

— Давай, вперед.

В следующий момент дверь захлопнулась за мной. Я поднял голову. И увидел — напряженные, любопытные, насмешливые, злые лица.

Камера была больше моей, их было много. Кто-то сидел на нарах, кто-то лежал; посередине стоял большой деревянный стол, за которым сидело человек шесть. Я смотрел на них, не издавая ни звука. Инстинкт толкнул меня назад, сквозь рубашку я почувствовал холод железной двери.

Один из заключенных (я вспомнил Пшенку) поднялся с лежака, нагло и насмешливо глядя мне в лицо — грязный, в серой майке, с уродливо выпирающими ключицами.

— Ну что, фраерок, будем знакомиться? А? Что ты, язык проглотил, дура?

Он шагнул ко мне — так близко, что я почувствовал его отвратительный запах.

— Подожди, Хилый.

Из-за стола, звякнув миской, поднялся еще один, постарше — рыжебородый, крестьянского вида.

— Здравствуй, мил человек, — сказал он неторопливо, растягивая слова и как бы присматриваясь ко мне. — Откуда, за какие дела? Объявись, кто такой.

Я продолжал молчать, глядя вперед. В глазах у меня потемнело, но я видел всех их — и этого в порванной майке, и бородача, и огромного, голого по пояс, с волосатой спиной, зэка, сидящего за столом и угрюмо пьющего что-то из алюминиевой кружки.

— Ты, браток, немой, что ли? — Рыжий вышел из-за стола, отбросив ногой лавку. — Ты из какой камеры?

Сосед по столу сказал ему что-то на ухо. Рыжий взял га зету, лежащую на ближних нарах, глянул в нее. Потом на меня.