— Господи, Ваня! — она даже слегка отпрянула от него. — Это когда ты меня переименовал? А ну, перестань дурить.
— Перестал тётя Сима, — засмеялся доктор Ваня.
— То-то. Давай я тебя ещё поцелую. Устя, Устюшка, посмотри, кто приехал!
Веранда была маленькой, и он стоял внизу у крыльца и смотрел. Так доктор Ваня привёз его к своей родне?! Но… нет, конечно, хорошо и даже здорово, но жаль, что доктор его не предупредил, и он ничего не купило по дороге, в гости же с гостинцами положено, он знает. А тем временем на веранду вышла другая старуха, такая же худая, но высокая и вся в чёрном, и тоже стала целовать доктора Ваню, приговаривая:
— Ну и слава богу, ну и молодец.
Расцеловавшись с ней, доктор Ваня обернулся и кивнул ему:
— Поднимайся, Андрей, — и когда он поднялся по ступенькам, — Вот, Андрей Кузьмин, мой крестник, прошу любить и жаловать.
Он смущённо поклонился.
— Здравствуйте.
— Здравствуй-здравствуй, — улыбнулась ему Серафима Панкратьевна.
А та, что в чёрном — потом он узнал, что полным именем её зовут Устиньей Капитоновной — кивнула и строго сказала:
— Вещи здесь оставь. Голодные же оба небось.
— Прямо со сены, — засмеялся Доктор Ваня. — Ну, так за стол, — распорядилась Серафима Панкратьевна. — Сейчас обедать будем. Как, Устюшка, накормим молодцов?
— Конечно, накормим.
Он сообразил, что их же не ждали, значит, на них и не готовили, но сказать ничего не смог. А потом они сидели в маленькой столовой и обедали. Он помалкивал и слушал. Оказывается, Серафима Панкратьевна не родственница доктору Ване, вернее, очень дальняя родственница, он даже не понял, но запомнил, что по сводной сестре второго мужа доктор Ваня ей троюродный племянник. И доктор Ваня жил у неё, квартировал, когда учился в университете и в аспирантуре.
— Ну, так как ты устроился, ванечка?
— Отлично, тётя Сима. В Центральном военном и часы в военно-медицинской дают.
— Не демобилизовался?
— Нет, тётя Сима, — покачал головой доктор Ваня и стал серьёзным. — Работа у меня нужная, шрамы на душах разглаживать.
Серафима Панкратьевна кивнула, а Устинья Капитоновна, как раз убиравшая со стола перед чаем, вздохнула:
— Да уж, корёжит война души, а кого и вовсе ломает.
Шрамы на душах? Он задумался над этим: что же это такое, как-то отвлёкся и не сразу заметил, что говорят уже о нём.
— Тётя Сима, ему надо учиться и всерьёз, а в общежитии легко задурить.
— Да уж, — кивнула Устинья Капитоновна, стоя у стола.
— Вот я и подумал, что лучшего места не найти. Как тётя Сима?
