В Грэнтеме я выступала в числе «разогревающих» ораторов, представлявших кандидата от консерваторов во время городских митингов. В те дни гораздо больше людей приходило на митинги, чем сегодня, и они ожидали, что не зря потратят время. Зачастую я выступала на нескольких митингах за один вечер.
Сейчас, читая спустя время в репортажах местных газет выдержки своих речей, мне трудно найти что-то, с чем бы я не согласилась и сегодня. Германия должна быть разоружена и привлечена к судебной ответственности. Необходимо сотрудничество с Америкой и (нечто менее реалистичное) с Советским Союзом. Британская империя, являющаяся самой верной формой объединения огромных масс людей, которое когда-либо знал мир, не должна распасться. Должно быть, это тоже не очень реалистично, но мой взгляд на имперское будущее Британии многими разделялся после победы. Главным аргументом, который я выдвигала, убеждая голосовать за консерваторов, было то, что таким образом Уинстон Черчилль останется ответственным за нашу внешнюю политику. И возможно, если бы Черчилль был способен предвидеть ход Потсдамской конференции в июле 1945 г., послевоенный мир выглядел бы несколько иначе.
Как многие другие члены АКПОУ, я брала уроки красноречия в Центральном офисе Консервативной партии у миссис Стеллы Гейт-хаус. Особое внимание она уделяла простоте и ясности выражений и минимальному использованию жаргона. В действительности на предвыборных митингах, где ты никогда не знаешь, как долго тебе придется говорить, ожидая приезда кандидата, некоторая многословность может оказаться весьма полезной. Самым ценным лично для меня, однако, было обретение опыта думать, пока я отвечала на вопросы добродушной, но требовательной аудитории. Я помню вопрос, затронутый пожилым человеком на одном из таких митингов, который серьезно отразился на моих взглядах на благосостояние: «Просто потому, что я сумел скопить немножко денег, государство мне не будет помогать. Если бы я все потратил, они бы помогли». Это было раннее предупреждение о непростых вопросах, которые новое социальное государство скоро поставило перед политиками.
Через три недели после дня выборов, когда уже пришли результаты голосования из-за границы и из армии, я пошла на избирательный участок в Слифорде. Пока мы ждали грэнтемских результатов, просочились новости о том, что происходило везде. Это было плохо, а стало еще хуже: была очевидна полная победа Лейбористской партии, тори выбывали из кабинета министров один за другим. Затем и наш собственный кандидат проиграл. Я просто не могла понять, как электорат мог поступить так с Черчиллем. На обратном пути домой я встретила друга, которого всегда считала преданным консерватором, и сказала, что была шокирована такой ужасной новостью. Он сказал, что, по его мнению, новость скорее хорошая. В то время я чувствовала, что то, как британский электорат обращается с человеком, которому больше, чем кому-либо, обязан свободой, было постыдным.
