– Подобающее наказание за то, что считала себя невосприимчивой. – Голос ее понизился. – Все мужчины, которых я знала, были презренными. Мой отец, слабый и алчный, не допускал иного мнения. Он был не способен ни на доброту, ни на любовь. Хоть он и не бил маму, его тирания превратила ее в ничто, и она все таяла и таяла, пока не умерла, когда мне было двенадцать.
– Сожалею. – Он сказал это совершенно искренне.
Женщинам семейства Форсайт ужасно не везло с мужчинами. Да и связь Сидони с Джозефом Мерриком не принесет ей добра.
– Отец постоянно винил маму за то, что произвела на свет двух бесполезных девчонок.
Картина несчастливой семейной жизни, которую она нарисовала, была удручающей.
– Но ты же не виновата.
Сидони пожала плечами с безразличием, в которое Джозеф не поверил.
– Только раз он выразил удовлетворение своей дочерью – когда Уильям сделал Роберте предложение. Лорд для простой мисс Форсайт? Даже захудалый, несколько сомнительный лорд считался триумфом. Наша семья не была влиятельной, и хотя приданое у Роберты было изрядное, ее нельзя было назвать богатой наследницей.
– Сомнения в моем происхождении уничтожили брачные перспективы Уильяма. – Джозеф не скрывал своего удовлетворения.
– Роберта стала для Уильяма последней надеждой. Его первоначальные амбиции были куда выше. Но ни один магнат не отдаст дочь за человека, который в любое время может быть лишен наследства.
– Однако же он не был лишен наследства.
– Нет, не был.
Джозеф ждал, что она продолжит, но Сидони молчала. Он с любопытством поднял глаза. Она сидела, опустив взгляд на свои колени, и ее сочные губы несчастно кривились. Интересно почему? Вчера вечером она не преминула назвать его ублюдком в лицо. Эта сентиментальная реакция на его скандальное происхождение казалась нехарактерной.
– Не бойся задеть мои чувства. Я привык к тому, что я изгой. У меня были годы, чтобы примириться с незаконнорожденностью.
Догадалась ли она, что он лжет? А он, разумеется, лгал. Его незаконнорожденность – рана, которая никогда не затянется. Когда она наконец посмотрела на него, в ее карих глазах не было насмешки. Напротив, они, как никогда прежде, не выдавали никаких чувств.
– Должно быть, это… нелегко, когда ты рос наследником, – неуверенно проговорила Сидони и, к удивлению, сжала его руку, словно предлагала утешение.
– Давняя история, tesoro. Какой смысл ворошить старое? – Его взгляд остановился на ее восхитительных губах. – Уверена, что не позволишь мне поцеловать тебя?
