Единственный человек, который мог бы знать – это единственный человек, которого я никогда не смогу спросить.
Именно она предсказала, что мне будет нравиться Джон.
Женевьева ночевала у меня дома большинство ночей в то лето. Элли было разрешено оставаться с ночевкой только в особых случаях, так что обычно были только мы вдвоем. Мы обсуждали то, что происходило с ребятами за день, каждую деталь.
– Это будет наша команда, – сказала она мне однажды ночью, ее губы еле шевелились. Мы делали корейские маски для лица, которые прислала моя бабушка, те, что похожи на лыжные маски, с каплей «экстракта» и витаминами и веществами типа спа. – Вот какими будут старшие классы. Буду я и Питер, ты и Макларен, Крисси и Элли могут поделить Тревора. Мы все будем влиятельными парами.
– Но мы с Джоном не нравимся друг другу в этом смысле, – запротестовала я, стиснув зубы, чтобы удержать маску от сдвига.
– Понравитесь, – ответила она. Она сказала это так, как будто это был предопределенный факт, и я ей поверила. Я всегда ей верила.
Но ничего из этого не исполнилось, кроме части про Джен и Питера.
Мы с Лукасом сидим в коридоре, скрестив ноги и поедая одну порцию клубнично-песочного мороженого на двоих.
– Придерживайся своей стороны, – напоминает он мне, когда я опускаю голову еще за одним кусочком.
– Эй, это же я купила его! – напоминаю ему я. – Лукас… как ты думаешь, писать кому-то письма считается обманом? Я спрашиваю не для себя, для подруги.
– Нет, – отвечает Лукас. Он вскидывает обе брови. – Постой, эти письма сексуального характера?
– Нет!
– Они наподобие того письма, что ты написала мне?
Я издаю короткое маленькое «нет». Он бросает на меня взгляд, показывающий, что вовсе не купился на мои слова.
– Тогда все в порядке. Формально, ты чиста. Так кому ты пишешь?
Я колеблюсь.
– Помнишь Джона Амброуза Макларена?
Он закатывает глаза.
– Конечно, я помню Джона Амброуза Макларена. Я по уши втрескался в него в седьмом классе.
– А я была влюблена в него в восьмом!
– Конечно, была. Мы все были. В средних классах тебе нравился либо Джон, либо Питер. Это были два основных варианта. Как Бетти и Вероника. Безусловно, Джон – Бетти, а Питер – Вероника. – Он замолкает. – Помнишь, как раньше у него было невероятно милое заикание?
– Да! Я даже была немного огорчена, когда оно исчезло. Оно было таким очаровательным. Таким мальчишеским. А ты помнишь, что его волосы были цвета нежно-сливочного масла? То есть, я думаю, что свеже-взбитое масло выглядит именно так.
