– Нам следует сделать это, – говорит Джон. – В память о прошлом. – Он ловит мой взгляд. – Одна последняя попытка, Лара Джин.
Я улыбаюсь.
Крис приподнимает бровь.
– И что же получит победитель?
– Ну, … ничего, – отвечаю я. – Это будет просто ради удовольствия. – При этих словах Тревор корчит рожу.
– Обязательно должен быть приз, – говорит Женевьева. – А иначе, какой смысл?
Я быстро соображаю. Что бы могло быть хорошим призом?
– Билеты в кино? Выпечка на выбор победителя? – выпаливаю я. Никто не говорит ни слова.
– Мы все могли бы скинуться по двадцатке, – предлагает Джон. Я бросаю на него благодарный взгляд, и он улыбается.
– Деньги – это скучно, – произносит Женевьева, потягиваясь, как кошка.
Я закатываю глаза. Кому нужны ее два цента? Ее сюда даже не приглашали.
Тревор говорит:
– Эм-м, а как насчет того, что победитель будет получать завтрак в постель каждый день в течение недели? Это могли бы быть блины в понедельник, омлет во вторник, вафли в среду, и так далее. Нас шестеро, так что…
Содрогнувшись, Женевьева вставляет:
– Я не ем завтрак. – Все стонут.
– Почему бы тебе не предложить что-то вместо того, чтобы отвергать все предложения, – бросает Питер, и я прячу лицо за косой, чтобы никто не увидел мою улыбку.
– Ладно. – Женевьева раздумывает минуту, а затем по ее лицу расползается ухмылка. Это ее взгляд Грандиозной Идеи, и он заставляет меня нервничать. Медленно, взвешенно, она предлагает, – Победитель получает желание.
– От кого? – спрашивает Тревор. – От всех?
– От любого, кто играет.
– Погодите, – встревает Питер. – На что мы здесь подписываемся?
Женевьева выглядит очень довольной собой.
– Одно желание, и ты должен исполнить его. – Она похожа на злую королеву.
Глаза Крис поблескивают, когда она интересуется:
– Все, что угодно?
– В пределах разумного, – быстро добавляю я. Я подразумевала вовсе не это, но, по крайней мере, народ готов играть.
– Разумное – субъективно, – указывает Джон.
– В сущности, Джен не может заставить Питера заняться с ней сексом в последний раз, – говорит Крис. – Все же думают об этом, верно?
Я застываю. Это не то, о чем я думала; как бы, вообще. Но теперь думаю.
Тревор разражается смехом, и Питер толкает его. Женевьева качает головой.
– Ты омерзительна, Крисси.
– Я только сказала то, о чем подумали все!
В этот момент я почти не слушаю. Все, о чем я могу думать, это то, что мне хочется сыграть в эту игру и хочется выиграть. Хотя бы раз я хочу в чем-то победить Женевьеву.
