По лицу Джона, подобно медленному восходу солнца, расплывается улыбка. Он берет ее у Питера и надевает на голову, поправляя козырек.
– Это и вправду была твоя самая ценная вещь, – говорю я. Он носил ее до поздней осени. Я попросила папу купить мне футболку с Ориолс, поскольку думала, что Джон Макларен будет впечатлен. Я надевала ее дважды, но не думаю, что он вообще заметил. Моя улыбка постепенно исчезает, когда я замечаю Женевьеву, наблюдающую за мной. Наши взгляды встречаются; в ее глазах виден некий знающий свет, который заставляет меня нервничать. Она отводит взгляд; сейчас она улыбается сама себе.
– Ориолс – отстой, – говорит Питер, прислонившись к стене. Он тянется за коробкой сэндвич-мороженого и берет один себе.
– Передай мне тоже, – просит Тревор.
– Прости, это последний, – отвечает Питер, откусывая его.
Джон ловит мой взгляд и подмигивает.
– Все тот же старый Кавински, – говорит он, и я смеюсь. Знаю, он думает о наших письмах.
Питер усмехается.
– Эй, больше никакого заикания.
Я застываю. Как Питер мог так бесцеремонно поднять эту тему? Даже тогда, в средних классах, никто из нас никогда не говорил о заикании Джона. Он был таким застенчивым из-за этого. Но сейчас Джон просто улыбается, пожимает плечами и говорит:
– Я избавился от него у логопеда Элейн еще в восьмом классе. – Как он уверен в себе!
Питер моргает, и я вижу, что он застигнут врасплох. Он не знает такого Джона Макларена. Раньше считалось, что Питер был лидером, не Джон. Он просто оставался в тени Питера. Может, Питер и остался прежним, но Джон изменился. Теперь именно Питер – тот, кто менее уверен.
Следующей идет Крис. Она вытаскивает кольцо с маленькой жемчужиной в центре. Оно принадлежит Элли, это подарок от ее тети на конфирмацию. Она любила это кольцо. Я должна отправить его ей. Тревор достает свое сокровище – бейсбольную карточку с автографом. И именно Женевьева вытаскивает сокровище Крис – конверт с двадцатидолларовой купюрой внутри.
– Да! – вскрикивает Крис. – Я была таким маленьким гением. – Мы даем пять друг другу.
– А что насчет тебя, Джен? – спрашивает Тревор.
Она пожимает плечами.
– Полагаю, я ничего не положила в капсулу.
– Ты должна была, – говорю я, стряхивая с пальцев оранжевую пудру от сырных палочек. – В тот день ты была с нами. – Я помню, как она разрывалась между тем, чтобы положить внутрь их с Питером фотографию или розу, которую он подарил ей на день рождения. Я не могу вспомнить, на чем она остановилась.
