Знание-сила, 2004 № 12 (930) | страница 66

Две тысячи лет тому назад раздался голос великого идеалиста, провозгласившего новый завет: "Любите врагов ваших; если тебя ударят по левой щеке, подставь и правую". Все читают эти слова, никто им не следует; не следовал им и Леонид Исаакович, но во многом к этому идеалу приближался. Конечно, он не любил врагов своих, но по высоте и чистоте его характера у него их почти и не было.

Леонид Исаакович отличался прямотою, честностью, полным отсутствием искательства и лукавства и заслужил особенное уважение лучшей части профессоров Московского университета; но в последние два года сплоченная группа физиков причинила Леониду Исааковичу много огорчений на научной почве".

Этих "сплоченных физиков" МГУ А.Н. Крылов видел перед собой в зале, и, возможно, для них употребил дефицитные тогда в советском лексиконе еврейские и библейские мотивы. А закончил свою речь советский академик и царский генерал, кораблестроитель и переводчик Ньютона тоже не по-советски: "Да будет земля ему пухом, ибо праведник он был!"

Все три академика — Мандельштам, Вернадский и Крылов — жили по своим собственным нравственным законам. И это соединяло их, вероятно, не меньше, чем общие научные и культурные интересы.

Игорь Евгеньевич Тамм

Совсем недавно увидело свет еще одно поминальное слово: "Самый замечательный человек среди ученых, которых я в России знал. Сверхчеловеческая тонкость физического мышления. Редчайшая моральная честность в самых тяжелых условиях, с добротой и добродушием и общая высокая культура". Это после смерти Мандельштама записал в дневнике Сергей Иванович Вавилов. Он больше, чем кто-либо, сделал для того, чтобы школа Мандельштама и ее наследие стали фактами. Он до конца своей жизни защищал эту школу от той самой "сплоченной группы физиков", которых помянул лихом А.Н. Крылов. Лишь после смерти С.И. Вавилова могло состояться постыдное осуждение "философских ошибок Л.И. Мандельштама".

Научное наследие Мандельштама, как и положено в истории настоящей науки, растворилось в потоке научных исследований, перешло из индивидуального в обшественное достояние. Нравственное же наследие способно существовать лишь в индивидуальной форме, передаваясь "из рук в руки". Другое дело, что брать из этого наследия разрешено каждому.

Как с этой традицией можно познакомиться? Не найти лучшего и более интересного учебника, чем недавно изданная книга выпускника школы Мандельштама —Тамма Евгения Львовича Фейнберга "Эпоха и личность. Физики" (М.; Физматлит, 2003). В ней рассказывается о драмах людей науки, начиная с самого родоначальника школы Л. И. Мандельштама, рассказывается с той интеллектуальной честностью и нравственной отвагой, которая была этой школе столь присуща.