Совершенно непримечательный городской день.
Лоуренс вздохнул и решил было проверить, как выглядит его бородка, но тут его глаз поймал что-то белое.
Вглядевшись, он увидел две знакомые фигурки, идущие узкой дорожкой вверх на холм.
***
– В церковь? – переспросил Лоуренс, глядя на собственное отражение в воде. Вода была налита в бадью, бадья стояла на краю колодца.
Тут же, рядом, сидела Хоро; кивнув, она ответила:
– Да. Мой нос слишком устал от запаха чеснока и спирта в комнате. Малец меня упрашивал, поэтому мы пошли на «утреннюю мессу», или как это у них называется.
О запахе она жаловалась беспрерывно; впрочем, его ощущал даже сам Лоуренс, так что возразить ему было нечего. Ополоснув в бадье нож, он приложил его к щеке и поинтересовался:
– Много там было народу?
– О да. По-моему, они сначала вовсе не хотели нас пускать, но один взгляд на меня и Коула – и они раскаялись.
Странствующая монахиня и вместе с ней мальчик-бродяга; вне всяких сомнений, вид этой пары способен пробудить сострадание в сердце даже самого черствого церковного стража.
Но если вспомнить, что Коул изучал законы Церкви лишь для того, чтобы самому использовать Церковь, то непонятно, почему он хотел посетить мессу? Конечно, многие вполне серьезно верили в существование сразу нескольких богов, и если можно было чего-то добиться с помощью какого-то одного из них, то в него они верили сильнее. И, хотя Коул намеревался воспользоваться Церковью ради собственных целей, ничего странного не было бы, если бы, изучая ее законы, он и сам стал верующим. А может, все проще? Может, тихого мальчугана Коула притягивала к себе безмятежная атмосфера святилища?
– Однако у тебя, должно быть, отличное настроение, если тебе достало духа отправиться в логово врага.
Сидящая на краю колодца Хоро болтала ногами, как девочка. Но если бы она этого и не делала – то, что она в прекрасном настроении, было видно по ее лицу.
– О да. И Коул был в таком восторге. Хотя я улыбалась не совсем искренне, мы пошли в церковь, и меня это освежило.
Она ухмыльнулась чуть смущенно, и Лоуренс не мог не улыбнуться в ответ.
– Это в твоем стиле. Ты его отлично понимаешь.
Хоро слушала слова Лоуренса, точно это была далекая песня, приносимая ветром.
Когда речь заходила об отношениях между Хоро и Церковью, ее лицо обычно приобретало сложное выражение, словно это была трудная тема, не выразимая словами. Однако сейчас ее лицо было совершенно безоблачным, и она заявила с ноткой гордости в голосе:
