— Вухи иму за етто оборвать! — покачала головой премьерша. — Чой хочеть, той дееть.
— Не хочешь аль не могешь балакать по–сибирски?
Огинский молчал.
— А вот мы хочем и могем, потому как научены служить сибирскому люду.
— Служу сибирскому люду! — выкрикнул Огинский, как на строевом смотру.
— Вот так–от баско, пылковник, — милостиво улыбнулась президентша. — А чой–то он башконькой–то кручеть? Не ндравица вишь ты.
— Он личнось звестная — выпендряется, — съязвила премьерша. — Никак национальный ерой! На влась, видать, забижаеца.
— А чо йму забижаца на влась? — развела руками президентша. — Сам во всём виноватый, а влась отправила йго на полную пензию, а не в тюрьму. И все евойные погадки и прошибки позабыла.
— Ага, токо через некоторо времё стал–от он у нас крутоват–то чой–то замест кабыть спасибки сказать.
— Етто всё было не водин раз, — сокрушено покачала головой президентша. — Ить зеньки–от вылупил! Дико–от слушать правды–то?
Президентша ленивым кивком руки услала двух офицерш роты почётного караула и гусарку в кивере, демонстрируя тем самым, что не боится остаться одна лицом к лицу с национальным супергероем. Огинский еле заметно усмехнулся. Чего бабе бояться? С десяток замаскированных снайперш не сводят с него лазерных прицелов своих винтовок, стреляющих из спецпатронов для ведения огня в закрытых помещениях. То есть пулями со смещённым центром тяжести, чтобы не было поражения навылет со случайными жертвами.
— Ли не похавкать нам кой–чо, сударыни и сударики? — с лёгким поклоном предложила премьерша. — Я шшытаю, чо час приспел.
— Агась, в брюхе моёй чтой–то урчеть, — милостиво согласилась президентша. — Ну, пойдам до столу, чоля?
* * *
Все трое степенно проследовали к широкому, но невысокому столу из ценных пород дерева с замысловатой инкрустацией, изображавшей легендарного багатура, оседлавшего дракона. Президентша с премьершей уселись на мягкую скамью, укрытую ковром. Огинскому указали на жёсткую банкетку, но на словах присесть не пригласили. Поэтому он остался стоять по стойке смирно.
— Ты, пылковник, предавшшик нам али враг упёртый? — пронзила его взглядом президентша.
— Я патриот своего отечества, ваше высокопревосходительство, — с достоинством ответил Огинский.
— И за тышшу мильёнов не продасси?
— Да чоб мне как псу издохнуть, сударыня пердизентша! — громко отчеканил Вацлав на сибирском языке.
— Ить оно–тко как! И на осударственном языке балакать можешь. Чож ты от москальщины никак не отстанешь?
