Туркмены, пришедшие в июле из Керки в числе 300 чел., вооруженные разными винтовками.
По тем же данным, на вооружении бухарских войск состояло: пулеметов – 40, орудий местных – 24, орудий русских – 10{133}. Это был значительный шаг вперед, учитывая, что тот же П.П.Введенский считал, что у бухарцев к апрелю 1919 г. было не более 12 тыс. винтовок, из которых пятизарядных до 6-7 тыс.; а также до 10 пулеметов и до 4-6 новейших орудий{134}.
Наиболее надежными считались турецкие и афганские части. Известно, что афганская пулеметная команда насчитывала 125 человек при 12 пулеметах{135}. Советские очевидцы также отмечали хорошую работу афганских артиллеристов.
Таким образом, хотя армия эмира была в целом на плохом уровне, ему удалось обеспечить ее количественный рост, слабо отразившийся, впрочем, на качестве. Понимая это, эмир в основном сосредотачивал войска в столице, для оборонительных боев. Однако этот расчет его не спас.
Упоминания о форме бухарской армии в описываемый период, к сожалению, весьма отрывочны и неполны. Тем не менее, на их основе можно составить довольно определенное представление о ее внешнем виде.
После подчинения Бухары России бухарская армия носила форму русского образца: красные мундиры (в артиллерии черные) с красными погонами, белые шаровары, черные мерлушковые папахи. К началу ХХ в. их заменили черные мундиры и сюртуки, черные парадные и красные повседневные шаровары. Летом – белые гимнастерки и белые кители с медными и оловянными пуговицами. Головным убором были низкие бараньи шапки, обувью – сапоги русского или бухарского образца. Погоны и петлицы малинового цвета.
Впрочем, судя по всему, четкой системы не было, и офицеры часто позволяли себе свободное творчество. Особенно среди них были популярны лаковые сапоги, лампасы и русские золотые погоны. Так, С. Айни вспоминал о внешнем виде начальника «вторничьей пехоты»: «На нем был черный мундир из тонкого сукна и штаны с красными лампасами, на плечах красовались золотые погоны, на голове – кунья шапка, на ногах – лаковые сапоги. На левой стороне груди у него блестел орден "Благородной Бухары"». Похожий вид был у младших офицеров: «Молодой сотник лет двадцати пяти, одетый в голубого цвета однотонный мундир, такого же цвета штаны с узкими лампасами, в лаковых сапогах, в папахе из дорогого каракуля, с погонами, шитыми золотом…»{136}. Советский ветеран также вспоминал: «Я не раз видел эмирских сарбазов (солдат). Они напоминали китайцев времен последнего богдыхана: недисциплинированные, необстрелянные, собранные с бору по сосенке. Среди них много помилованных преступников. В широких красных шароварах и ярких куртках, вооруженные допотопными берданками, которыми все равно они не умели владеть, – единственную цель они видели в грабеже. Еще лучше «генералы». Желая походить на европейцев, «генералы» щеголяли в погонах, скупленных по дешевке у русских старьевщиков. Я видел одного в ярко-красных шароварах с широким золотым лампасом, в затейливом мундире голубого шелка с массой нашитых шнуров и позументов спереди, с боков и сзади. На одном плече у него была пышная генеральская эполета с вензелем Александра II. На другом – дешевенькая, потускневшая эполетка корнета без бахромы»
