— А у них там найдется «Цинтао»?
— Нет, твоего вонючего «Цинтао» там не бывает. Это же ирландский кабак, Элфи. А в ирландских кабаках никогда не торговали китайским пивом. Господи, с тобой и оттянуться-то по-человечески проблематично. Нет, с тобой кайфа не словишь. Ведь если ты хоть раз попробуешь крэк, твоя толстая попа в тот же момент, наверное, крякнет. Так ведь, Элфи?
Джош остается моим лучшим другом. Хотя мне до сих пор кажется, что он меня недолюбливает. Иногда приходит в голову мысль, что он буквально ненавидит меня и проклинает тот день, когда я появился на свет. Если мы выходим с ним куда-нибудь вместе, большая часть вечера посвящается язвительным шуточкам и оскорблениям в мой адрес. Правда, сам Джош при этом не испытывает никаких укоров совести, так как считает свои нападки лишь конструктивной критикой, не более того.
Мы приближаемся к кабаку «Матушка Мерфи», и тут Джош сообщает мне о том, что я, оказывается, все эти годы лишь напрасно прожигал жизнь и влачил жалкое существование. Затем он добавляет, что, по его мнению, ни одна порядочная женщина не пожелает со мной связываться. Когда я рассказываю ему свои добрые вести, то есть в подробностях докладываю, как поступил на службу в Международную школу иностранных языков Черчилля, Джош лишь отмахивается. Ему не нравится эта затея. Впрочем, моя прежняя работа ему тоже не нравилась. Он не одобряет моего выбора.
И все же Джош — человек, которого я могу назвать своим добрым приятелем. С тех пор как вернулись из Гонконга, мы поддерживаем с ним дружеские отношения. Хотя, конечно, логично было бы предположить, что, очутившись на родине, мы с легкостью расстанемся друг с другом. Тем более что Джош делает себе блистательную карьеру в Сити, а я чаще всего брожу по китайскому кварталу. Ну и что у нас может быть общего? И все же мы стали ближе, чем когда-то в Гонконге.
Конечно, существует множество людей, которые знают меня дольше, да и относятся ко мне куда лучше. Это и мои товарищи по колледжу, и коллеги по школе фонда принцессы Дианы. Но только дело в том, что никого из них я не могу назвать своим настоящим другом.
Впрочем, в том нет их вины. Виноват, скорее, я сам. Так произошло, что я сам позволил им всем сначала отдалиться от себя, а потом и вовсе забыть о моем существовании. Я не перезваниваю, если кто-то пытается найти меня по телефону. Получив приглашение прийти в гости на праздничный обед, я всегда нахожу какую-нибудь идиотскую причину, чтобы отказаться. Короче говоря, я не прикладываю никаких усилий, чтобы сохранять нашу дружбу.
