Вот, к примеру. Одним из структурных подразделений Пилотовой империи было охранное предприятие, и Костины бойцы имели право на ношение оружия совершенно официально. Но ни разу — ни разу! — ни один из зарегистрированных стволов не всплыл в какой–нибудь криминальной заморочке. Таким образом, если можно так выразиться, Пилот был одним из лучших представителей современного бандитского сообщества. Почти готовым кандидатом на Доску почёта «Ими гордится Внуково».
Внешность Костина к тому вполне располагала: крупно слепленное лицо с умными залысинами, открытый доброжелательный взгляд, нос с едва заметной благородной горбинкой. Несколько портили впечатление лишь тонкие, полоской, губы, придававшие его улыбке несколько змеиный оттенок. Но кто ж без особой нужды обращает внимание на такие мелочи? И всё же Костя старался лишний раз не улыбаться.
Всякую «чёрную» и некрасивую работу, ежели возникала необходимость, брал на себя Костин зам, Александр Сергеевич Чайковский, по кличке Пушкин. Человек он был во всех отношениях тоже крупный, но несколько более «решительный», нежели шеф. А уж азартный — страшное дело! Не так давно «однорукому бандиту», установленному возле Курского вокзала, проиграл пятнадцать кусков. Зелёными, естественно. Так что ближайший месяц, как минимум, Чайковскому — Пушкину предстояло пахать на внуковскую бригаду бесплатно.
…Время неумолимо клонилось к концу рабочего дня. А от Ситникова, пузатого главы администрации посёлка Перелыгино, не было ни ответа, ни привета. И это Косте — Пилоту совсем не нравилось. Не хватало ещё из–за такого дерьма, как упрямое Пузо, нарушать режим.
Пилот нажал кнопку громкой связи:
— Пушкина ко мне!
Войдя в кабинет, Пушкин первым делом глянул на часы:
— Ну чё, звонил?
Пилот отрицательно покачал головой.
— Знает ведь, сволочь, что у него всего два часа осталось, а тянет! — искренне возмутился Пушкин, осторожно почёсывая пах.
Прямо на поясном ремне Пушкина, аккурат на причинном месте был прицеплен мобильник последней модели. Сверкающий мобильник, золотистый. Оттого Пушкин казался тем самым конём известного маршала, которому курсанты Военного училища каждый год перед выпуском надраивают до блеска его конское достоинство. Правда, в отличие от конского, Пушкинский причиндал иногда начинал вибрировать и напевать звонкую мелодию из оперетты: «без женщин жить нельзя на свете, нет!».
Пушкинская манера носить навороченный аппарат прижилась во внуковской бригаде. И, в общем–то, стала именно той деталью, по которой пацаны издалека могли отличить своего от чужака.
