— Других найдём. Вон Сашок просился, — добавила Глиста.
— Да я! Я сожгу вашу грёбаную чебуречную! — отчаянно выкрикнул Антошка, выскакивая на улицу.
— Ур–рою! — процедил ему вслед Сыромятников.
— Вернётся, никуда не денется, — вякнула Глиста. — Захочет жрать — приползёт! Ишь, Фантомас! Разбушевался!
***
Антошка шёл по рынку и подвывал, как побитый щенок. Слезы застывали на морозе, неприятно стягивая кожу. Хуже всего было то, что он понимал — никуда ему не деться, всё равно придётся горбатиться за чебуреки на Сыромятниковых. Или на какого–нибудь другого дядю. Не было во всём мире ни единого человека, который мог бы ему помочь. Не к ментам же идти за управой!
— Антон! Ты чего это сопли по щекам размазываешь? — Антошка уже и забыл, когда его называли полным именем. И даже не сразу понял, что обращаются именно к нему.
Он поднял глаза и узнал этого парня, из «Царь–шапки», Гошу. Сначала Антошка махнул рукой: типа отстань, но потом понял, что вот — перед ним человек, которому хотя бы можно пожаловаться на этих гадов Сыромятниковых.
— У тебя закурить не найдётся? — для начала поинтересовался он, шмыгая носом.
— Да нет, я в общем–то не курю почти. Вон, давай в палатке купим. Ты что куришь?
— Всё курю. Но если угощаешь, то лучше «Явы» золотой…
Гоша купил пачку и протянул Антошке:
— На, трави молодой организм. Если не жалко.
— Да меня нечем уже не отравишь, у меня желудок лужёный, — с дурацкой гордостью отпарировал Антошка не шибко в тему.
— Ну, так что стряслось с Красной Шапкой? Какой волчара обидел?
Слово за слово Антошка рассказал всю историю: как договаривался с Сыромятниковыми, как вкалывал на них целыми днями, подкармливаясь почти объедками. Он не удержался и снова горестно всхлипнул, вспомнив о том, как эти самые объедки у него же из зарплаты и вычли.
— Ладно, пойдём разберёмся, — Гоша ободряюще похлопал пацана по плечу.
Антошке было и страшновато, и почему–то весело представлять себе, как этот парень разберётся с Сыромятниковым и его Глистой. Хотя в глубине души он и не очень верил, что изо всего этого что–нибудь путное выйдет. На всякий случай он шёл на полшага позади Гоши.
— Эй вы, чебуречные души! — беспрекословной рукой забарабанил Гоша в запертую изнутри дверь.
— Чего там надо? — раздался рык Сыромятникова, и дверь немного приоткрылась.
Захлопнуться вновь ей не было суждено — Гоша успел сунуть в образовавшуюся щель носок своего подкованного «Доктора Мартенса»:
— Открывайте, жулики–тунеядцы! Справедливость будем вершить по революционным капиталистическим законам! Открывай, твою мать! — рявкнул он не своим голосом.
