Поскольку Сифтестад не интересовался событиями внутренней жизни Соединенных Штатов, написанные карандашом фамилии в предыдущих шести письмах ничего для него не значили. Если бы он повнимательнее читал «Миннеаполис трибюн», то мог бы увидеть, но, скорее всего, не запомнить, одну, две, а то и три фамилии, упомянутые в течение года в коротких заметках от Эй-Пи или Ю-Пи-И.[1] Речь в них шла о не слишком интересных событиях, имевших место в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке, Чикаго или Вашингтоне.
Но Сифтестад не читал газеты, лишь изредка проглядывал спортивный раздел. Все новости он узнавал по телевизору, как и большинство его современников, а шесть фамилий, написанные на белых прямоугольниках, что побывали на его столе за прошедшие четыре года, в информационных выпусках не упоминались.
Короче, Сифтестад предпочитал и далее пребывать в неведении, поскольку ему хватило ума понять, с чего это совершенно незнакомый человек доверяет ему столь большие суммы денег в полной уверенности, что он отправит их по указанному адресу в восточном секторе Сент-Луиса. Я уж, конечно, не хочу увидеть свою фамилию, написанную на таком вот белом прямоугольнике, думал Сифтестад, если он вообще думал о Просто-Билле, что случалось нечасто, потому что мысли эти не приносили денег, а кроме того, вызывали неприятные эмоции. А Сифтестад не любил думать о неприятном без крайней на то необходимости.
Но фамилия, написанная на белом прямоугольнике, что сейчас лег на стол Сифтестада, вызвала некоторые ассоциации, поскольку человек, носивший ее, нанимал людей, которые содействовали тому, чтобы его фамилия изредка мелькала в телевизионных выпусках новостей. Люди, которых он нанимал, справлялись со своей задачей довольно-таки успешно, ибо человек этот занимал высокий пост и его деятельность вызывала не слишком большой, но общенациональный интерес.
Сифтестад постучал по белому прямоугольнику указательным пальцем правой руки. Фамилия эта означала большие деньги, если, конечно, подойти к этому вопросу творчески. Какое-то время Сифтестад перебирал возможные варианты. Но энтузиазм его как-то сразу увял, едва Сифтестад вспомнил того, кто представлялся ему по телефону как Просто-Билл. «Ты не так уж умен, чтобы идти против таких, как он», — сказал себе Сифтестад. А потому он вздохнул, взял две стодолларовые купюры из лежащей перед ним стопки, сложил, сунул в карман брюк, нашел чистый конверт, шариковой ручкой написал на нем фамилию и адрес человека, проживающего в восточном секторе Сент-Луиса, которые продиктовали ему по телефону четыре года тому назад.
