не дожидаясь пока возница установит подножи, и устремился внутрь. Пройдя в
широкие, из белого дуба, двери и, не забывая отвечать на поклоны, оказавшихся в
храме служителей, он быстрым шагом пересек богато расписанный церковный зал и,
открыв ещё одни двойные двери, размером намного меньше, входных, прошел в
свои покои. Жилище главного церковника было странной помесью из аскетизма и
роскоши. Маленькие окна, голые серые стены, и обезличенный потолок, вызывали
приступ мыслей о бренности всего сущего. Однако при взгляде на роскошные
кресла, вырезанный из кости, стол и огромную мягкую кровать, эти мысли
приобретали некую размытость и нечеткость. Ниолай подошел к столу и, вдруг
произвел действия, точно, копирующие недавнее поведение императора.
Опустившись на колени, он поднырнул под стол и открыл тайник. Разница была
лишь в том, что первосвященник при этом не сопел и не отдувался. Когда Ниолай
поднялся, в его руках, издавая слабое свечение, была маленькая и очень древнего
вида икона. Изображения на ней были почти стерты, но Ниолай и не пытался их
рассматривать. Резко встав, и сжимая икону в руке, он, прошёл в угол своей кельи и,
вновь, что-то шепча, опустился на колени перед, развешанными там образами. Так
он стоял довольно продолжительное время, затем губы его перестали шевелиться,
глаза остекленели и тело, словно потеряв стержень, безвольно распростерлось на
полу. В тот же миг, точный двойник Ниолая, только, как будто сотканный из
прозрачных солнечных лучей, появился на вершине одной из заснеженных скал, в
бесконечной гряде Елейских гор, государства Оссия. Здесь царило раннее летнее
утро, украшенное нежным восходом.
– Что за тревога на сердце брата моего? – голоса не было. Слова просто
пронеслись в голове Ниолая, когда возле него, откуда-то сверху, бесшумно
приземлилась мощная фигура. Мируэх сложил крылья за спиной и устремил взгляд
спокойных глаз в глаза Первосвященника.
– Тумаку известно о старце Авее, – так же беззвучно произнёс Ниолай. Затем
он подробно изложил события, произошедшие на совете. «Было и ещё кое-что, –
мысленно произнес он, заканчивая краткое повествование. – В течение всего совета
меня не отпускало чувство присутствия ещё чего-то или кого-то чужого. Я пытался
пробиться к источнику, но то, что меня блокировало, было чем-то неживым, скорее
механическим, и намного сильнее моих возможностей».
– Ты хорошо сделал, что предупредил меня, брат, – неслышимый тон мируэха
был абсолютно спокойным. – Но помочь, я смогу немногим. Ты, знаешь, что мы
