— Что нынче так жарко. У вас тут дяденьки хорошо. Прохладненько. Отдышусь чуток. Вызывали, так я побежал. — Он пыхтел, отдувался. Тонкие скрюченные ручки положил на стол генерала.
Игорь Иванович посмотрел на полковника.
— Это что, курсант Гринев? — Спросил он. Игорь Иванович готов был в гневе ударить кулаком по столу. Что за шутки!
Но ответил Даня.
— Я. Я, курсант Гринев. Точно. Меня записали в курсанты. Вот дяденька и записал. Мне сказали, запишешься в курсанты, к харчам определят. И пособие обещали. Только ничего не давали. А тут вызвали, я и думаю, все сейчас и дадут. И харчи, и пособие. У меня пособие по детству маленькое. Мать-то у меня в музее работает. Зарплата небольшая. Мамка говорит, там тебе будут бутербродики со сливочным маслом давать и с сыром будут. Масло-то хорошее и сыр с дырочками, вкусный. Я и побежал. Я и паспорт взял, что б пособие получить.
Уродец достал из кармана паспорт и трясущейся рукой положил на стол генерала.
— В ведомости я распишусь. — Даня взял листок бумаги для заметок, ручку. На перо ручки подышал. Зажал ручку всеми пальцами и стал выводить каракули. От усердия закусил кончик языка. — Меня учили писать. Гляди. Куда бежать-то, касса где? Я готов.
Даня озирается, ищет кассу. Ручонками теребит пуговицу на рубашке.
Генерал смотрел на это существо. Вот этот способен к языкам?! Генерал вновь задал вопрос полковнику:
— У него с головой все в порядке?
Отвечать опять начал Даня.
— С головой у меня все в порядке. Мамка говорит, голова у меня крепкая. Все говорят, отличная голова. Недавно я по лесенке спускался. А у нас, знаешь, лесенки крутые. Как хожу сам видел. Одна ножка за другую запнулась, и я с лестницы шабаркнусь, головой в стенку. Все стены, говорят, тряслись. Соседка снизу выбежала. Это она скорую помощь вызвала. Врач сказал, голова крепкая. Кость толстая. Из кости вся, из цельной. Во, какая хорошая. Только шишка появилась, здоровенная. С кулак. — Данька тряс маленьким кулачком.
Это кулак не произвел особого впечатления на присутствующих.
— А из стенки, — продолжал Даня, — кирпич выпал. Так стенку и замазать можно. Меня в больницу привезли, а вдруг сотряс что. А что я мог сотрясти кроме стенки. Они там меня оглядели и сказали, хорошо у тебя все. Я обрадовался. Аж плясать им стал. Это я от радости.
Данька встал.
— Во, смотри-ка, как я пляшу! — Данька начал на своих заплетающихся косолапых ножках подпрыгивать. — Вот так скакал. А тут дядька в белом халате прибежал. Орет, ложись. А ноги-то у меня не останавливаются. Он меня кулачищем в бок как саданет. Вот.
