Услышал, как завибрировал сотовый и, рассмотрев на дисплее имя звонящего, ответил:
— У меня мало времени, говори быстрее!
— Граф, тут такое дело…в общем, я не уверен, но….
— Послушай, Серега, не тяни кота за… — чертыхнулся, едва сдерживаясь от словесного потока откровений, насколько сообразительны отдельные личности, — случилось что?
— Мы нашли наркоту у нескольких наших пацанов…
— Ты какого хрена звонишь мне, если есть конкретные инструкции?
— А если их подставили?
— Меня это не интересует. Попались — заплатят… Убрать, всех до одного!
Подобные решения принимались теперь легко, без сомнений, не моргнув глазом. Наказывать нужно не за последствия, а за намерения. Ведь в первом случае казнь будет лишь расплатой, а во втором — предупреждением. Пусть другие боятся и знают, что ждет каждого, кто посмеет нарушить правила. Чертова гуманность — всего лишь миф. Дай людям волю — и они вылезут тебе на голову, а хорошее отношение примут за слабость. Язык силы и жестких решений куда эффективнее. Несколько лет назад я попытался бы разобраться в ситуации, тогда человеческая жизнь представляла для меня хоть какую-то ценность. Сейчас же эта валюта резко девальвировала…
Нажав на кнопку отбоя, сразу же набрал Макса. Мы, хоть и виделись крайне редко, но были в курсе всех дел. Семейный бизнес, мать его так. Да и объединило нас то, что в считанные секунды делает людей близкими — это горе и общая месть.
— Макс, я на месте уже. Как у тебя там?
— Здорова, Граф. Да вот, подъезжаю к обители зла и порока…
— А что, ты еще и в других местах бываешь?
— Не завидуй так громко, братец. В следующий раз вместе поедем. Сам-то как?
— По идее, на подъезде уже, если не подохну среди этого песка. Завтра вернусь…
- Вот и обмоем это дело, сто лет не виделись. Глядишь, и скучать скоро начну.
— Обмоем, конечно. Есть повод. До связи, Макс…
Прошло три года, но мы ни разу не вспоминали тот день. Говорили о делах, мелочах, отце — о чем и о ком угодно, но только не о Лене. Ни слова, ни намека. Словно построили стену, которая разделила жизнь на до и после. И оба тщательно следили за тем, чтобы она не дала ни одной трещины. Слишком больно. И будет так же. И через год, и через десять. Есть боль, которая походит на неизлечимую болезнь — с ней уживаешься, сосуществуешь, и со временем она становится твоей частью. Ты привыкаешь к ней и знаешь, что ваш союз, словно скрепленный данной самому себе клятвой, продлится до самой смерти.
* * *
