Марфа, отпросившись у деда Малявочки, тоже сбегала домой и принесла Василию завернутый в чистую холстинку кусочек сала, буханку хлеба и наполненную вином трофейную солдатскую флягу.
Широко шагая в своих стеганых штанах и шурша по песку тяжелыми сапогами, Марфа подошла к моторной лодке, возле которой возился Зубов, и с улыбкой сказала:
— Покушайте, Вася, а то с голоду помрете.
Василий положил на борт лодки подпилок, вытер руки и подошел к Марфе.
Она стояла против солнца, в сдвинутом на затылок шерстяном платке, ветер трепал ее белокурые волосы, играл концами развязавшегося платка.
— Ну что ж, — сказал Зубов, — давайте сядем вместе, Марфа Пантелеевна, да выпьем за счастливую путину.
— Сядем, — усмехнулась Марфа.
Они уселись на выступе бревна, на котором стояла лодка. Марфа перевернула вверх дном круглую плетенку, расстелила на ней холстинку, положила хлеб и сало. Отстегнув от фляги черный стаканчик, она наполнила его вином и протянула Зубову:
— Пейте.
Василий коснулся ее руки и возразил шутливо:
— Так не полагается. Сначала пьют женщины.
— Женщины? Нехай женщины.
Подняв стаканчик, Марфа согнала с лица улыбку и сказала серьезно:
— Так вы, Вася, хотели выпить за счастливую путину? Только за это? Ну что ж, давайте выпьем за путину.
По-мужски, не отрывая стаканчик от губ, она выпила вино и подала Зубову флягу:
— Наливайте…
Как раз в ту секунду, когда Зубов наливал из фляги и, смеясь, говорил своей хозяйке о том, что собирается выпить за ее, Марфино, счастье, мимо лодки, отвернувшись, медленно прошла Груня Прохорова.
— Здравствуйте, Груня! — окликнул ее Зубов.
Девушка взглянула не него исподлобья, поклонилась и, ускорив шаги, почти побежала к баркасам.
— Э-ге-э-эй! — закричали сверху, с холмов Церковного рынка. — Лед быстрей пошел!
— За ночь покажется чистая вода!
— К утру можно сыпануть невод!
Огромное ледяное поле, ползущее ниже станицы, оставляя булькающие водой ледяные натёки, подвигалось к излучине русла. Вдруг раздался треск. Взметнулись вверх грачи. С длинной полыньи сорвались нырки и, просвиристев крыльями, скрылись за лесом. Ледяное поле лопнуло пополам. Из длинной — от берега до берега — поперечной трещины хлынула вода. Обе половины рассеченного ледяного поля закачались на плаву. Потом часть льдины, ползущей сзади, откололась и стала налезать на переднюю. Грохот льда становился все громче и грознее. Кое-где среди плывущих льдин показались первые проталины чистой воды.
Антропов, нацеливаясь на реку колючим глазом и поглядывая на первый стоящий у берега дуб с уложенным неводом, подошел к председателю.
