Он налил себе и гостю по стакану терпкого красного вина, некоторое время молчал, прислушиваясь, как в соседней комнате девочка вслух учит стихи, потом отпил из стакана и заговорил негромко, сверля Василия своими стальными глазами:
— Плохо мы в нашем рыбколхозе хозяйнуем, Кириллыч. Отстающее наше хозяйство. Все нас, рыбников, обгоняют: и полеводы, и виноградари, и животноводы. А почему? Потому, что наш брат-рыбак по старинке на свое дело смотрит: он только берет от реки, на иждивении у нее состоит, вроде как инвалид при собесе. А, по-моему, рыбак должен хозяином на воде стать, как крестьянин на земле. Советский рыбак должен не только добывать, но и производить. Понятно? Про-из-во-дить!
Архип Иванович разгладил крепкими пальцами скатерть и продолжал, глядя на Зубова в упор:
— Добыча рыбы у нас на реке с каждым годом падает? Падает. А почему? Потому, милый человек, что мы в завтрашний день не глядим, потому, что мы хотим жать, не сеявши. При социализме так хозяйновать нельзя, как наш рыбколхоз хозяйнует. И думка у меня есть: на новые рельсы дело наше переводить, производством рыбы заняться…
Поигрывая бахромой скатерти, Зубов посмотрел в глаза бригадиру:
— Скажите, Архип Иванович, браконьеров у вас тут много?
— Браконьеров? — переспросил Антропов. — Разве дело только в браконьерстве? Дело…
— Пока я спрашиваю о браконьерах, — мягко перебил Василий, — меня интересует: много ли хищений на реке?
Архип Иванович подумал и сказал раздельно и строго:
— Таких людей, которых ты, Кириллыч, именуешь браконьерами, еще немало. Да-да. И знаешь почему? Потому, что любой лов рыбы у нас спокон веку за кражу не считается. Погляди, как оно выходит: ежели, скажем, какой-нибудь ворюга с колхозного поля десять килограммов зерна унесет, мы ему по закону от седьмого августа за расхищение социалистической собственности такое пропишем, что он внукам своим воровать закажет. А на реке? Выедет, к примеру сказать, Авдей Талалаев со своим сыном Егором, полбаркаса селедки черпаком нагребет или же перемет под чехонь поставит и тыщи на три ее наловит — и ему хоть бы что! Это, говорят, человек спортом занимается, для своего домашнего потребления рыбкой балуется. А вкоренилось это потому, что до рыбы никто трудовых рук не прикладывал. Люди так и глядят на рыбку, как на божий дар: дескать, ее никто не сеял, и, значит, она ничья, бесхозяйная.
Вспомнив черномазого парня у трансформаторной будки, Василий спросил угрюмо:
