Я, Патрик Леруа, пришёл на светский приём. Хотел увидится с одним человеком. Увы, он изменил планы. Теперь я вынужден скучать. Я веду беседу с гостями. Вернее наблюдаю за беседой. Душой компании меня назвать никак нельзя. Изредка я вставляю слова «да», «нет», «неужели».
Не люблю я тупой светской болтовни, пустая трата времени!
К нам подходят Лесот и Ванель. Кто пустил сюда ненормального художника? А-а! Ему же помогает Ванель. Всё с её подачи.
— Мсье Лесот, — из вежливости обращаются к нему. — Вы работаете над новым шедевром?
— О, да, — с улыбкой кивает он. — Создавать шедевры — моё призвание!
Лично я не собираюсь с ним любезничать.
— Августин гениален! Не так ли, мсье Леруа? — обращается ко мне Ванель.
Зачем она так? Прекрасно же знает моё отношение к Лесоту! Неужели ей хочется скандала? Или она искренне верит в таланты этого убожества?
С большим трудом я киваю головой.
— У меня создаётся впечатление, что мсье Леруа испытывает ко мне неприязнь, — произносит Лесот несколько обиженно.
— У меня нет к вам никаких чувств, — твёрдо отвечаю я.
— Судя по вашей манере вести разговор, у вас вообще нет чувств, — усмехается художник.
— Как вам политическая обстановка? — переводит разговор на другую тему наш собеседник. — Довольно сложная ситуация…
— Да, — поддерживают его.
Я решаю уйти. Не люблю ставить людей в неловкое положение.
Вскоре я понимаю, что Лесот увязался за мной.
— Если вы хотели высказать мне свои замечания, — говорю я ему, — не следовало делать этого при посторонних. Выяснять свои отношения в обществе — это неуважение к людям!
— Вас слишком заботят правила, — усмехается Лесот. — Глупо! А я плюю на правила! Говорю только то, что думаю! Эмоции правят мной.
Ненормальный!
— Хочу пожелать вам удачи, — иронично произношу я.
— Ох уж эта сдержанность, — усмехается художник. — Не мудрено, что Стефани вас не любит!
Стефани? Кто дал тебе право рассуждать, кого любит Стефани?
— И кого она любит? — устало спрашиваю я.
— Меня! — уверенно говорит Лесот. — Она чувственная девушка, а чувственным девушкам нужны только творческие люди.
Я молчу. Смотрю в глаза художнику.
— Будьте уверены, я добьюсь своего, — говорит он. — Скоро мои картины будут покупать все! Вы думаете, я бездарность? Ха! Какая разница? Какая этим напыщенным дуракам разница! Они купят то, что модно! К тому же я верю в то, что я — гений!
Кошмар! Я начинаю понимать, что предо мной не сумасшедший рисовальщик, а холодный расчётливый тип. Этот ни перед чем не остановится, пройдёт по трупам.
