В ответ я хохочу громким раскатистым смехом, который эхом разносится по подъезду.
— Догадываюсь, зачем ты опять пожаловала, — посмеиваюсь я. — Хочешь уговорить Робеспьера не поддерживать нашу петицию. Посмотрим, оправдывает ли он прозвище Неподкупный. Не знаю, смог бы я устоять перед такой красоткой…
Я нагло обнимаю Мадлен. В ответ она больно наступает мне на ногу каблуком. Я, громко ругаясь, выпускаю дамочку.
Ренар бросает несколько злобных слов в мой адрес и быстро поднимается по лестнице.
— Какой ангелочек, — вздыхаю я, — а как некрасиво выражается… Хм, похоже, мои шансы на то, что Робеспьер поддержит петицию, падают.
Я, Мадлен Ренар, довольна впечатлением, которое произвела на Неподкупного. Надо сразу же пойти в наступление. Делового разговора у нас с ним не получилось, ничего, у меня есть другой способ.
Начинаются объятия, поцелуи, ласковые слова.
— Ох, Макс, — вздыхаю я. — У меня к вам большая просьба.
— Я вас слушаю, дорогая, — отвечает Макс, обнимая меня.
— Надеюсь, вы не будете поддерживать петицию кордельеров, — говорю я.
Я, не дожидаясь ответа, целую Макса, но он прерывает поцелуй.
— Дорогая, вы уже второй наш разговор сводите к этой петиции, — произносит он монотонно. — Можно предположить, что вы только за этим и пожаловали.
— Нет… я… — бормочу я что–то невнятное.
Чувствую, что краснею.
Робеспьер берет меня за плечи и внимательно смотрит в глаза. Невозможно выдержать этот пристальный взгляд, пронзающий, как стальной клинок. Я опускаю глаза.
— Вы хотите меня использовать? Да, мадам? — спрашивает Макс, на его тонких губах мелькает печальная улыбка. — А я, дурак, подумал, что наши отношения стали такими же, как прежде. Увы, это невозможно, вы слишком изменились. Хотя, как ни странно, такой вы мне нравитесь больше.
— Вы тоже изменились! — говорю я мрачно. — Вы стали каким–то ледяным. Мне кажется, что в вас умерли все чувства!
— Может, это и так, — пожимает он плечами. — Перейдем к делу, вы хотите, чтобы я не поддерживал петицию. Увы, я уже принял противоположное решение.
Я устало вздыхаю.
— Неужели вы не сделаете это ради меня? — прямо спрашиваю я. — Вы меня уже не любите?
— Я люблю вас, Мадлен, — отвечает Макс. — Но я никогда не смешиваю личные чувства и политику. Простите меня, дорогая, но иначе нельзя. И очень прошу вас, не предъявляйте мне ультиматумов. Я готов пожертвовать своими личными чувствами ради Франции.
Меня словно окатили ледяной водой. Отказ. Чёткий ясный отказ! Я ещё раз убедилась в том, что теперь Макс — совсем другой человек.
