Епанчина внимательно изучала строение. В двадцать первом веке двухэтажный приют институток затерялся в джунглях. Те деревья, которые едва достигали сейчас подоконников первого этажа, в Солнцевой современности затеняли фасад и не давали толком рассмотреть облупившуюся штукатурку. Но в девятьсот двенадцатом гимназия радовала глаз. А крыша! Такой короны был достоин и собор!
Мощеная улица закончилась еще на повороте, и Вера стояла сейчас на обычной пыльной грунтовке. Еще ступая по главной улице города имени Говарда, Епанчина обратила внимание на активную работу мастеров-каменщиков. Еще и подумала - совсем ничего не изменилось. Дороги как чинились, так и будут чиниться.
Летние каникулы. Благодатное время, когда тишину пустых коридоров нарушает размеренное тиканье напольных часов.
Вера, наконец, набралась смелости, и вошла в дверь. Огромное мутное зеркало во всю стену никуда не делось. Три колонны-исполина, подпирающие потолок, стояли на месте.
Внимание привлек звук приближающихся шагов. Вера повернула голову, чтобы встретиться с изучающим взглядом незнакомой женщины.
- Я могу вам чем-то помочь? - спросила незнакомка, приблизившись на достаточное для разговора расстояние.
Вместо ответа Епанчина протянула подготовленное заранее рекомендательное письмо. Еще в госпитале Вера решила избрать тактику серой мышки: меньше говоришь, больше слушаешь.
Мадам в сером - и юбка, и блуза - внимательно прочитала бумагу и, склонив голову на бок, еще раз изучающее окинула взглядом гостью. А затем, не говоря ни слова, развернулась в направлении от входа и пошла по длинному темному коридору. Вера решила, что пора следовать за дамой.
За высокой дверью, в которую собиралась постучать женщина-проводник, раздался телефонный звонок. Трель, которую ни с чем не спутаешь. Стук все же раздался, но скорее для проформы.
Первой в просторную светлую комнату вошла провожатая. И остановилась на пороге. Если бы Вера была не столь внимательной, наверняка врезалась бы в спину впередиидущей женщине.
Некто сидящий за столом и в данную минуту держащий телефонную трубку возле уха, зазывающе махнул рукой. Веру, наконец, пригласили войти и указали на стул перед огромным письменным столом.
Пока сидящая в кресле женщина внимательно слушала противный писк в трубке, Епанчина успела украдкой оглядеться. Беленые стены, деревянные уголки, трюмо темного дерева, стулья или кресла вряд и у всех - непомерно высокие спинки. И бумаги, бумаги, бумаги...
