"Это тело хорошо служит мне - оно родственно моему. Мы идем по одной тропе, и все в порядке".
"А что ты ищешь здесь?" - шерсть существа быстро сохла, и все отчетливей стали выделяться полосы. Новая поддерживала непропорционально большую голову передними конечностями.
"Безопасности - на время", - сразу ответила Симса.
"А этот... - большие глаза впервые обратились к Тому - Он умирает? Ты уже поторопилась, использовала его и теперь ждешь собственных яиц? Если это так, зачем приносить его сюда? Пусть его тело возвратится в землю, потому что больше от него нет никакой пользы".
"Он не мой сеятель яиц жизни, - Древняя, по-видимому, знала правильные ответы. - Он - Хранитель Памяти".
Если в фасеточных глазах могло выразиться недоверие и отвращение, Симсе показалось, что так оно и есть.
"Он самец - а они годятся только для одного. Среди них никогда не было носителей Памяти - никогда!" - в ответе прорвалось гневное негодование.
"Проверь, Хранительница Большой Памяти, и увидишь сама".
Симса обнаружила, что отодвигается от лежавшего в беспамятстве космонавта, словно уступает дорогу мыслям другой. Том на земле пошевелился и что-то пробормотал.
У девушки сложилось впечатление мысленного потока, почти такого же ощутимого, как вода. И одновременно жадного всасывания. Но Древняя не сообщала ей, что происходит.
Симса не могла определить, сколько времени это продолжалось. Том поднес руку к голове, словно защищаясь от удара, он непрерывно что-то бормотал. Симса уловила несколько слов на торговом языке, но была уверена, что он говорил и на других языках в этом необыкновенном разговоре - если можно применить это слово к одностороннему допросу. Наконец он стих, большие глаза оторвались от его лица и снова устремились к девушке.
"Это правда! Память нельзя утаивать от запоминающего - и нельзя изменять. Только то изменяется, что одному кажется так, а другому иначе. Эти закатане, искатели памяти, они хранят ее не в своем мозгу, а другими способами. Он для них важен?"
"Суди сама по тому, что получила от него. Он служил им, как работники служат тебе. Доставлял отрывки знании в их единую память".
"Но у них нет истинной памяти - и истинных запоминающих", - снова нахлынуло ощущение враждебности.
"Каждому свое, Память. Если знание сохраняется, разве важно, каким образом?"
Та соединила когти над большой головой.
"Я иду этим путем, этот путь - в голове, рожденной из яйца. Слишком много, слишком быстро, я еще не готова была разбить скорлупу, когда все это обрушилось на меня. Пусть этот сохранится... пусть за ним присмотрят... и ты... добро пожаловать к нам. Но мы живем обособленно, и если придут еще незнакомцы, они будут искать на равнине. Мы установим преграды. Много... о многом надо подумать... разобраться. О многом!"
