Банджо, контрабас и расстроенное пианино сопровождалось яркой, навязчивой цветомузыкой на большом экране за спинами музыкантов. От мельтешения цветов у Прищепкина с первой же минуты закружилась голова. Заслезились, будто от перенапряжения, глаза. Ощущение было такое, словно ему приходится читать какой–то плохо разборчивый текст. Понятно, что еще хуже почувствовали себя старики. Рядом с Прищепкиным кого–то даже рвало.
Цвета на экране преобладали фиолетовый и кроваво–красный. Прищепкин, поняв что цветомузыка «преподобным» Патриком О* Грегори чем–то «заряжена», плотно закрыл глаза. Это помогло ему почувствовать едва уловимый ЗАПАХ СЕРЫ.
О существовании огромного количества технологий по манипулированию массовым сознанием Георгию Ивановичу было хорошо известно. Например, он много читал про «эффект двадцать пятого кадра». Однако на практике с ними еще не сталкивался.
Старики вокруг Прищепкина вдруг принялись молиться. Однако, так как и «Отче наш» знали далеко не все, то получился разнобой: кто–то молился «милосердным» инопланетянам и «праведным» летающим тарелкам, о которых бедным старикам прожужжали все уши, кто–то… маршалу Жукову, какой–то дедок даже… дельфину: «О, чуткая космическая рыба…»
«В принципе, все ясно, ведь каждый цвет имеет определенную ассоциацию. Тот же фиолетовый считается божественным, кроваво–красный — страсти: передача информации в форме приказа на подсознание посредством языка красок, — догадался Прищепкин. — А сейчас самое время появиться преподобному Патрику О'Грегору. В белых одеждах!»
Квартет удалился, вспыхнули прожектора и, будто выплавясь из ослепительного света, в золотом фокусе световых потоков эта легкая на помине обезьяна и возникла, действительно облаченная в белоснежный хитон. Старики заволновались, задрожали и латунь наград на грудях дружно дзинькнула. Призывая к вниманию, жестом императора Тиберия, шарлатан поднял руку:
— Я пришел дать вам счастье! — напыщенно заявил «преподобный». — И дам его. Вы спросите: кто он такой? В качестве ответа зачитаю отрывок из подлинного текста Библии, который еще не был искажен многочисленными переводами и самозваными редакторами. — Григориади поднимает над головой вечную книгу. Открывает и как бы цитирует. — Ибо так любит Бог мир, что на стыке тысячелетий пошлет на землю своего второго сына, нареченного Патриком, дабы всякий, поверивший в него, не погиб, но имел жизнь вечную. Итак, послал Бог сыновей своих в мир, чтобы мир спасен был через них. Верующие в предназначение второго сына не судятся, а не верующие уже осуждены на вечные муки в камалоке. Факт же состоит в том, что свет и цвет уже пришли в мир…
