— Однако, сам понимаешь, Василевский за бутылку коньяку…
— Тысяч сто нужно — в соответствии с объемом работ. Но на сей раз, как мне кажется, Болтуть кукситься не будет.
— Фиг его знает. Впрочем, чего гадать? Действуй! То есть отлавливай Собынича, договаривайся.
Когда Холодинец собрался уже уходить, Прищепкин спросил:
— Слушай, ты не в курсе: Василевский ездит в машинах российского производства?
— Только на «Мерседесе», на «Волгу» у него аллергия. А что?
— Да просто так спросил, — расплываясь в улыбке, отмахнулся Прищепкин. — Что ни говори, а генералитет у нас классный.
Василевский подхалтурить не отказался — его двоечница дочь собралась поступать в Сорбонну, — на платное, естественно, отделение, которое специально открыли для тупых детей и внуков новых русских, новых румын, монголов и так далее. К слову, науками там не досаждали, плати бабки и переводись с курса на курс. Что генералу оставалось делать, если у единственной дочери вдруг обнаружилась аллергия на образование в местных вузах?
Все УВД было переведено «на уплотненный график несения службы», то есть без выходных, проходных, с двенадцатичасовым рабочим днем. Для проведения операции был создан штаб, который тут же приступил к отработке координации управления всеми службами, проработке вариантов развития событий. И хотя аналитический отдел Василевского был укомплектован специалистами самого высокого класса, действия преступников они так и не предугадали.
Телефонный звонок среди ночи сдернул Болтутя с постели. В это время внутреннее сопротивление любого человека минимальное, — учитывали, гады!
— Ну что, богатенький Буратино, приготовил лимон?
— Есть, — хрипло ответил Михаил Викторович.
— Смотри, если опять обратишься в ментовку и попытаешься всучить «куклу» — убьем; и мальчишку, и жену, и тебя — всех перебьем! Понял?
— Понял, — пролепетал Михаил Викторович.
— Не слышу, громче повтори!
— Убьете, понял.
— Значит, завтра. В шесть часов вечера. С деньгами и мобильником ты должен быть в сквере. У памятника подпольщикам. Ясно?
— Ясно.
Короткие гудки.
Болтуть вспотел до такой степени, будто выскочил из сауны. Его обуял животный страх: даже побоялся звонить Холодинцу — вдруг прослушивают, — и поехал к нему на машине. Причем, по дороге ему несколько раз начинало казаться, будто за ним кто–то увязался и вот–вот откроет стрельбу по колесам, — у страха глаза велики.
В свою очередь, Холодинец тут же повез Болтутя к шефу. Дело о похищении подростка получило следующий импульс.
